AHAТОЛИЙ ДНЕПРОВ
ПОДВИГ
1
Все началось совершенно неожиданно. Олла пришла очень взволнованная, с фототелеграммой в руках.
- Я немедленно возвращаюсь в Москву. Плазмодин отправляется через сорок минут. Через час мне нужно встретиться с Корио.
Я удивился. Наш отпуск только начался, а что касается Корио, то он сам должен был прибыть на берег моря со дня на день.
- Что такое стряслось? - спросил я сестру.
- А вот послушай. "Любимая Олла, мне очень нужно с тобой повидаться. В моем распоряжении только сутки. Сегодня в двадцать два часа решается моя судьба. Корио".
- Это звучит, как в старых приключенческих романах, - сказал я.
Корио - мой друг и возлюбленный Оллы. Я знаю его много лет как очень умного и уравновешенного человека. Его работы по микроструктуре энергетических полей сделали его имя известным среди ученых всей планеты. Год назад Корио получил Почетную грамоту Народов Земли второй степени и звание Ученого первого класса. Это совпало с его замечательной победой в чемпионате по игре в шахматы на стоклеточной доске.
В скупых строках фототелеграммы я уловил нотки скрытой тревоги. Олла чувствовала тревогу значительно острее, чем я. Она торопливо начала складывать свои вещи в пакет.
- Корио не пошлет такую телеграмму без всяких на то оснований. Если с ним все благополучно, я сегодня же вернусь, - сказала Олла. Если же нет...
- Что ты, милая! - воскликнул я, беря сестру за руки. - Что может с ним случиться? Болезнь? Опасность? Ну, что еще там? Я себе просто не представляю, что в наше время может случиться с человеком. Был бы он космонавтом или ракетчиком-испытателем... Он ведь физик-теоретик.
- Корио не пошлет такую телеграмму без всяких оснований, повторила Олла упорно. - До свидания, милый Авро!
Она подошла ко мне и поцеловала меня в лоб.
- До свидания. От меня пожми руку Корио. И еще - позвони мне вечером. Было бы хорошо, если бы у видеотелефона с тобой был и Корио.
Олла улыбнулась и покинула комнату. С террасы я помахал ей рукой. Через несколько минут от Южной станции, прямо через горы умчался монорельсовый электровоз. В нем Олла отправилась на аэродром.
После обеда я не пошел отдыхать в эрарий, а спустился на набережную посмотреть на море. Набережная была пустынна, только несколько любителей морского прибоя сидели с полузакрытыми глазами и слушали, как о бетонные стены разбиваются волны. Над морем висела сероватая дымка, сквозь которую солнце казалось оранжевым. Было очень жарко и влажно. У гранитного спуска к воде я посмотрел на гигантские термометр и гигрометр. Двадцать девять по Цельсию и восемьдесят процентов влажности. Если бы не одежда из гидрофобного материала, люди чувствовали бы себя погруженными в теплую ванну.
Я долго стоял у двух колонн из стекла, которые одновременно являлись измерительными приборами и украшением лестницы к морю. Архитектору, создавшему этот ансамбль, удалось соединить воедино целесообразность и красоту.
- Если так будет продолжаться, я отсюда уеду, - услышал я голос сзади.
- А, старый ворчун Онкс! Что тебе здесь не нравится?
Это был мой друг, Онкс Филитов. Ему никогда ничего не нравится. Его специальность - ворчать и во всем выискивать недостатки. Недаром он член критического совета Центрального промышленного управления.
- Мне не нравится вот это. - Он показал пальцем на измерительные приборы.
- А по-моему, недурно. Архитектор, безусловно, малый с фантазией.
- Я о другом. Мне не нравятся показания приборов. Не знаю, как ты, а я жару переношу неважно. Особенно когда воздух больше чем наполовину состоит из водяных паров.
Я рассмеялся.
- Ну, тогда тебе нужно ехать отдыхать на север, например в Гренландию.
Онкс поморщился. Не говоря ни слова, он протянул мне бюллетень Института погоды.
- Вот, читай про Гренландию...
Я прочитал:
"Пятое января. Восточное побережье Гренландии - +10..."
- Чудесно! Скоро там зацветут магнолии!
- Не знаю, зацветут ли. Только на памяти человечества такого еще не бывало.
Продолжая что-то бормотать, Онкс побрел вдоль набережной, то и дело вытирая платком потную шею.
В пять часов я сдал в электронный профилакторий данные о своем самочувствии - кровяное давление, влагообмен, температура, электрокардиография и так далее - и, вместо того чтобы смотреть в телевизионном театре спортивную передачу из Нью-Йорка, возвратился в свою комнату и уселся у видеотелефона. Олла была в Москве уже шесть часов и должна была вот-вот сообщить мне все о Корио. Глядя на матовый экран прибора, я почему-то волновался.
Так я просидел до ужина, не дождавшись вызова из Москвы.
В столовой ко мне подошла Анна Шахтаева, мой лечащий врач.
- У вас немного повысилось кровяное давление и частит сердце. Примите вот это, - она протянула мне таблетку. - Ложась спать, не забудьте включить кондиционер.
Я посмотрел на нее с удивлением.
- Ничего страшного, - сказала она, улыбаясь. - Это почти у всех. Из-за погоды.
- Жарко, - сказал я смущенно и почему-то вспомнил Онкса.
- Да. И влажно...
Олла позвонила мне только в двадцать три часа, когда я начал дремать.
- Что случилось? - воскликнул я, всматриваясь в лицо сестры. Оно было каким-то странным и чужим. - Что случилось, Олла? Где Корио?
Олла жалко улыбнулась. Я видел, как дрожали ее губы.
- Ты плачешь, милая? Ты плачешь? - закричал я.
Я никогда не видел свою сестру плачущей. Никогда. Только в те времена, когда она была совсем-совсем маленькой. Это было невероятно! Я вообще никогда не видел плачущих людей!
Олла отрицательно покачала головой.
- Нет, ты плачешь! Немедленно говори, что случилось!
- Только что я почти попрощалась с Корио, - наконец сказала Олла шепотом.
- Он?..
Я хотел сказать "он умер", но сестра опередила меня.
- Нет, он жив и чувствует себя прекрасно...
- Он тебя не любит? Он тебя больше не любит?
Олла опустила голову и странно улыбнулась.
- Это все так непонятно... Я ничего не понимаю в том, что произошло...
У меня перехватило дыхание. Если бы Олла была рядом со мной! Но она была от меня на расстоянии полторы тысячи километров, и я мог лишь беспомощно наблюдать, как она страдала.
- Милая моя. Я тебя умоляю, расскажи все по порядку. Я должен тебе помочь. Тебе все должны помочь.
- Мне никто не сможет помочь. Никто.
Олла отбросила прядь волос со лба и, сжав зубы, процедила:
- Скоро Корио не будет...
Я ухватился за металлическую раму экрана.
- Ведь ты же сказала, что он жив и чувствует себя хорошо...
- Да... Но...
Я видел, как сестра не выдержала, слезы брызнули из ее глаз, и, закрыв лицо ладонями, она исчезла из поля зрения видеотелефона. Я продолжал звать ее, кричал в трубку, грозился пожаловаться на операторов, пока, наконец, на экране не появилось строгое лицо молодой девушки, которая сказала:
