Свет мигнул раз, потом ещё, и отключился совсем. Под столом запищал зуммер ЮПИЭС.
— Чёрт! Только этого, не хватало! — выругался я, выключая компьютер. Синий экран монитора, сообщивший об окончании сеанса и работы одновременно, мигнул в последний раз и… в комнате стало темно.
— Это ещё что? — я, удивлённо рассматривая клубящийся за окном серый туман с частыми всполохами молний.
Лёгкая дрожь прошлась по дому, стены вздрогнули, пол подпрыгнул. Что-то, где-то звякнуло. Я прижался к стулу руками, чтобы не свалиться с него. В голове был хаос, множество мыслей лезли в голову, но от страха долго там не задерживались. Кроме одной. «Землетрясение…» — от этой мысли волосы на голове встали дыбом. Я осмотрел свой кабинет, и с особой надеждой заглянул под стол. Но там как всегда был бардак, стопки бумаги для принтера, коробки из-под той же бумаги с всякими документами, и прочая дребедень. Всё это лежало вперемежку, и загромождало всё свободное пространство. «Не влезть» — решил я, и прыгнул к дверному проёму.
«Лишь бы дом выдержал» — крутилось в голове. — «Лишь бы выдержал, чёрт его подери. Если выдержит, завтра же в церковь пойду, свечку поставлю».
Не успел подумать, как всё закончилось. Дом перестал дёргаться, что-то перестало позвякивать, всё успокоилось. За окном снова засветило солнце….
— Ну, слава тебе господи, за мной значиться должок. За мной не заржавеет, ты только жди. Вот разберусь здесь… А, какого чёрта? Землетрясение, чьих рук дело? А если, где-то что-то развалилось? Побилось? Кто платить будет?
Так размышляя на тему, кто кому должен, я стал осматривать дом, пугающий полной тишиной. Осмотр второго этажа, результатов не дал, ничего крамольного видно не было. Всё стояло на своих местах, нигде ничего не упало и не разбилось, и своей целостностью радовало глаз.
— Хорошо, значит возни меньше, — эта мысль принесла мне облегчение.
С лёгкой ленцой, шлёпая по полу разношенными тапочками, спустился вниз. На первом этаже тоже был полный порядок. Холодильник на месте, печь стоит там, где и должна стоять.
— Стены целы, пол цел, с домом полный порядок. — Остановившись перед окном, я задумался. Идти на улицу или не идти?
Взяв с подоконника пачку сигарет с зажигалкой, я вышел на крыльцо.
— Эх, хорошо в деревне летом… — я потянулся, вдыхая полной грудью чистый воздух с незнакомым запахом. Действительно странный запах. В памяти всплыло прошлогоднее посещение Крыма. Терпкий запах степной полыни преследовал меня, и избавиться от него до сих пор не получилось.
— Ясно, — махнув рукой на разыгравшееся воображение и закурив, облокотившись на перила крыльца, я оглядел небольшой пяточёк приусадебного участка.
Ни вывернутых с корнями деревьев, какие бывают в фильмах-катастрофах, ни трещин которые в извращённом виде портили бы весь ландшафт и пересекали бы его во всех направлениях. Ничего этого не было. Даже созревшие яблоки, лёгко срывающиеся от дуновения ветерка, оставались на своих местах и манили к себе жёлтыми и красными боками, выглядывая из густых крон старых яблонь. Запах полыни исчез, сменившись на лёгкий яблочный аромат с примесью табачного дыма, и всё встало на место. Тревога улеглась, если не считать маленького червячка сомнения, которого я старательно загонял глубже, а он выползал наружу снова и снова.
Что-то было не так.
Густо заплетённый диким виноградом забор из рабицы, стоял на месте. Кусты смородины тоже радовали глаз ещё зелёной листвой, но, увы, не ягодами.
Я посмотрел на часы.
— Ого, — спохватился я, — а время-то уже натикало.
Проблема воды на нашей даче, это как вечная проблема дорог в России. Никогда нет, даже если очень надо, но в отличие от дорог, её можно запасать впрок когда она есть. Два часа в день, вот и весь лимит водяного довольствия. В эти два часа, вода льётся из всех кранов и на всех обезвоженных, и не очень, дачных участках, заполняя собой все возможные ёмкости, от старых ржавых железных бочек до маленьких пластмассовых детских кружек. Мы тоже, как и все дачники, были подвержены этой двухчасовой водной мании, и держали на этот случай за домом, около крана, четыре двухсотлитровых бочки, одну железную и ржавую, и три пластмассовых.
— Надо проверить.
Я спустился с крыльца и шаркая домашними тапочками…
О, ля-ля! Влетит от мамы, если войду в этих тапочках в дом. Не забыть, потом помыть, когда обратно пойду.
— Чёрт!!!
Кран, стоявший в самом углу на стыке четырёх участков, где дикий виноград уступал густым зарослям крапивы вперемешку с малиной, сверкал красной ручкой на фоне необъятной степи…
СТЕПЬ?!
Неприятное, ощущение, когда седеют волосы.
Забор, на протяжении многих лет верой и правдой отгораживающий наш маленький клочок земли от остального дачного посёлка дворов в шестьсот, сейчас отделял наше скромное приусадебное хозяйство от раскинувшейся от горизонта и до горизонта ровной, как стол, степи.
— А где остальное?
Я щелчком отправил недокуренную сигарету в сточную канаву, и в нос снова ударили незнакомые запахи, вызывая лёгкое головокружение и далеко не лёгкое раздражение похожестью на запах крымской полыни.
— Ба, да я сплю. Конечно же, это сон. — Успокаивал я себя, направляясь к восточной стороне участка, огороженный не сеткой рабицей как по трём другим сторонам, а профнастилом высотой в два метра. Около въездных ворот, стоял почти новый кросовер Лэнд Крузер, который подарил мне отец, приобретя себе роскошный мерс. Всё было на месте, и машина и яблони, растущие вокруг неё, и фонарный столб по ту сторону забора, с висящими проводами, стоял слегка наклонившись. Всё как всегда. Не было только крыш соседских домов, а вместо них, синее небо с редкими облаками на нём. Даже крон деревьев, растущих на соседнем участке, через дорогу, видно не было. Только яблоня, что склоняла ветки над моей машиной, слегка загораживало солнце.
— Ну-ка, ну-ка… — я притормозил на вымощенной плиткой садовой дорожке и, боясь потерять тапочки, подпрыгнул вверх, стараясь заглянуть через забор. Тапочки всё ж слетели. Но разглядеть, что твориться по ту сторону глухой ограды, не получилось. Слишком короток полёт оказался. Сплюнув на отцовский газон, который рос в этом месте вокруг дорожки, я влез в тапочки, и направился к калитке.
Калитка скрипнула не смазанными петлями и передо мной раскинулась та же степь, что и с другой стороны, с той же сочно-зелёной травой, и тёмной полосой растительности в ста метрах от забора похожей на заросли ивняка.
— Сплю.
Придерживая развевающуюся на степном ветру полу халата, я с тревогой всматривался в высокую траву не решаясь сделать первый шаг за периметр дачного участка.
