Мерно вздыхая, море неторопливо накатывало зеленые волны на узкую каменистую полоску суши у подножия скал. Камни раскалились и жгли ступни. Волны, то и дело заливающие камни и разбивающиеся о них, прохлады не приносили: они сами были нагреты до температуры кипятка. Морской воздух прокалился до невозможности, обжигал легкие. К тому же воздухе почему-то было мало, и временами перед глазами начинали плыть красные круги.
А место было знакомым: Маккиш запомнил его с позапрошлого года. Чуть впереди должен лежать треугольный плоский камень, на камне есть неглубокая выемка, в которой, после того, как схлынет волна, всегда остается вода. А еще дальше, шагах в пятидесяти вдоль берега, скалы должны расступиться, образовав маленькую расщелину с плоским песчаным дном. Тогда, в позапрошлом году, в расщелине стояла палатка, в которой он и Маринка провели две недели. На рассвете, когда Маринка еще спала, он, шлепая ластами, входил в прохладную воду, левой рукой, той, в которой не было гарпунного ружья, опускал маску на лицо и отправлялся добывать завтрак. Вода была восхитительно свежей. Так что же случилось с морем?
Маккиш тряхнул головой, и море исчезло. Вокруг до самого горизонта опять простиралась оранжевая песчаная пустыня. Солнце стояло в зените. Солнце равнодушно смотрело на маленькую фигурку сидящего на песке человека в скафандре и ниточку оставленных им следов. Ветра здесь почти не было. Дождей не бывало совсем. Следы могли остаться на десятилетия или даже века.
Маккиш с трудом встал на ноги. Море, которое он только что видел и чувствовал с такой отчетливостью — правда, оказалось оно не прохладным, а раскаленным, — было непостижимо далеко отсюда. Значит, он видел мираж. Путники в пустыне часто видят миражи. Только миражи отстоят от них далеко, возникают где-нибудь у горизонта, а вот он словно бы сам попал в мираж.
Несколько минут он стоял не двигаясь. Терморегулятор скафандра пока работал надежно, палящей наружной жары Маккиш не ощущал. Воздуха тоже пока хватало, дышать полной грудью можно было — он посмотрел на часы на запястье скафандра — еще часов восемь-девять. Потом еще часа два-три он будет чувствовать, как все меньше и меньше становится воздуха, и каждый вдох будет даваться все тяжелее. Терморегулятор к тому времени перестанет работать — разрядятся батареи, и скафандр начнет накаляться… Но пока, пока можно дышать полной грудью.
А мираж от усталости. И что интересно, любопытный мираж, прямо связанный с тем, что ждет его в не столь уж отдаленном будущем: круги перед глазами от недостатка воздуха и опаляющая жара. Вот только моря не будет в этом недалеком будущем…
Он шел, не останавливаясь, двенадцать часов. А прошел едва третью часть пути. Дойти он все равно не успеет.
Маккиш сверился с компасом и двинулся дальше. По песку идти было трудно. Почему это в космосе так много планет, на которых нет ничего, кроме песка?
Он шел, и за ним тянулась цепочка следов, начинающаяся далеко за горизонтом, у неподвижного корпуса «Стрелы», воткнувшегося в оранжевый песок.
В космосе все может случиться, это каждый знает. Каждый вместе с тем в глубине души убежден, что любая неприятная вещь может случиться с кем угодно, но только не с ним.
Как неприятности случаются с другими, Маккишу уже случалось видеть. Видел он и катастрофы, кончающиеся трагедиями. Однако каждый знает и то, что экстремальные случаи — редкость, большая редкость. В космосе, освоенном людьми, идет будничная работа: ведутся исследования на орбитальных станциях в разных системах, в форпостах, развернутых на множестве планет, дежурят разведчики-исследователи, пилоты ведут по разным маршрутам звездолеты, транспортные корабли, маленькие космокатера. И у каждого человека в космосе своя роль, каждый выполняет свою работу, и работа эта вполне обыденна, и космос, когда к нему привыкнешь, тоже уже кажется обыденным.
Вот так же, обыденно, без приключений, которые бывают столь редко, «Стрела» долетела до системы ТШ-65, и Маккиш, как полагалось, связался с космодиспетчером системы, работавшим на одной из планет. А узнав голос диспетчера, обрадовался.
— Приветствую «Стрелу», — как полагалось по форме, с заметным кавказским выговором сказал диспетчер.
— Экипаж «Стрелы» из одного человека горячо приветствует диспетчера Мерогяна! — весело сказал Маккиш. — Армен, ты что, не узнал? И почему ты здесь, за какие такие грехи?
По понятным причинам диспетчер удивился:
— Володя? Почему на «Стреле»? Почему один?
— Я из отпуска возвращаюсь, с Гималаев, — весело сказал Маккиш. Армен Мерогян был его товарищем еще по космическим курсам. Он объяснил:
— До ЛЗ-66 летел с Земли на транспортном. Думал, дальше придется долго ждать оказии, но начальником космодрома там Паша Гетманов. Словом, «Стрела» была свободна, а назад ее пригонит Майоров, ему тоже в отпуск пора, собирается…
Маккиш не договорил, потому что именно в этот момент и пришла случайность. Космокатер резко дернулся, Маккиш услышал грохот. В хвосте, отметил он машинально. Тут же что-то ударило «Стрелу» еще раз, гораздо сильнее, и на мгновение Маккиш даже потерял сознание. Придя в себя, он отметил, что приборы регистрируют утечку воздуха, и облачился в защитный скафандр.
Приборы показывали, что скорость космокатера резко падала. Правда, Маккиш тронул ручки управления, способность маневрировать он не потерял. Можно, запросив помощь, дотянуть до ближайшей планеты системы, лечь на орбиту и дожидаться спасательного корабля. Он взялся за верньеры рации и тут же понял, что делает это напрасно: удар произошел в тот момент, когда он держал связь, и, если она прервалась, значит, вряд ли восстановится. Удар и резонанс от него повредил рацию. Основы Маккишу, понятно, пришлось изучать, но специалистом он не был, на ремонт могло уйти бог знает сколько времени.
Решение он принял мгновенно. То, что произошло какое-то несчастье, понял, конечно, и Мерогян. Но искать «Стрелу» без ее позывных неизмеримо труднее, чем иголку в стоге сена. А запас питания, воды, кислородной смеси в космокатере не рассчитан на годы. Значит, если это возможно, надо моментально садиться на ближайшую планету системы ТШ-65. Ближайшей был Оранжевый Шар. Необитаемой, потому что планета представляла собой пустыню из оранжевого песка. Но на любой планете, где побывали люди, остаются на всякий непредвиденный случай пункты, где есть запасы питания, воды, кислорода, а главное, есть радио.
Курс был рассчитан мгновенно, и Маккиш взялся за ручки управления. На автоматику — она ведь рассчитана на исправную машину — надеяться было нельзя, космокатер два часа предстояло вести вручную, постоянно следя за приборами, чтобы не сбиться с курса.
