Планета 4-146 SgrI[1] была, в точном соответствии с атласом, безжизненным куском гранита. Звезда SgrI была невидима с Земли из-за плотных галактических облаков. Звездолет опустился на ночную сторону планеты.
– А что, собственно, означает звездочка после "I"? – спросил Берг.
Он посмотрел на экраны кругового обзора. Ночное небо планеты равномерно светилось из-за близости центра Галактики; редкие гранитные скалы торчали, будто клыки, и не отбрасывали теней. Плыла поземка из крупных снежинок замерзшего аммиака.
– Это значит, – ответил Шильке, – что человек, первым прилетевший сюда, обнаружил на планете нечто необычное. А может быть, ему только показалось. Что необычного может быть в таком мертвом мире?
– Он не оставил записей?
– Не знаю.
Они вышли на поверхность планеты. Современные скафандры почти не стесняли движений.
Они подошли к ближайшему каменному клыку.
– Что ты об этом думаешь? – спросил Берг.
– Похоже на письменность, – ответил Шильке, – видимо, наш предшественник обнаружил подобные знаки.
– Спасибо, – сказал Голос.
Они одновременно вздрогнули и взглянули друг на друга.
– Что это было? – спросил Берг, помолчав.
– Это я, – ответил Голос, – спасибо, что вы меня навестили.
– Теперь я точно знаю, что означала звездочка, – сказал Шильке.
– Да, да, – сказал Голос, – однажды здесь уже были люди.
Они очень приятные существа.
– Приятные для чего? – насторожился Шильке.
– С ними приятно общаться, – ответил Голос.
– Но нам уже пора, – на всякий случай сказал Берг и выразительно посмотрел на напарника.
– Да, пора, – подтвердил Шильке. Ему вдруг стало очень страшно.
– Я знаю, – сказал Голос, – но все равно спасибо. Я хочу вас отблагодарить. У вас есть желания?
– Пожалуй, есть, – неуверенно сказал Шильке. Сейчас его сильнейшм желанием было оказаться подальше от этой планеты.
– Тогда я исполню ваши желания, – сказал Голос. – Люди, которые были раньше, попросили по три желания. Сколько хотите вы?
– По три было бы неплохо, – согласился Шильке, – большое спасибо.
– Тогда напишите свои желания на почтовых карточках и подпишитесь, – сказал Голос.
– Обещаю, мы так и сделаем, – очень вежливо ответил Берг.
Когда звездолет стартовал и планета превратилась в тонкий, быстро уменьшающийся светящийся серп, Берг достал пачку карточек.
– Ну как? – спросил он. – Писать будем? Или до сих пор страшно?
Шильке еще не совсем пришел в себя.
– А что случилось с нашими предшественниками? – спросил он.
– Не знаю.
– Я напишу, – решился Шильке, – у меня полно желаний. Мне нужны деньги, например. Были бы ненужны, я бы сидел на Земле.
Но нужно поточнее формулировать, чтобы не навредить себе.
Он задумался.
"Хочу иметь огромное количество денег", – написал он на первой карточке и подписался.
– Теперь тебе больше нечего желать, – сказал Берг.
– Как бы не так, – ответил Шильке и написал на второй карточке: "Хочу иметь прекрасное физическое здоровье, всегда".
– Как. помогло? – спросил Берг.
– Сейчас проверим, у меня был шрам от операции, здесь, на боку. Посмотри.
– Шрама нет, – сказал Берг, – кожа чистая, как у новорожденного. Скорее пиши третье желание.
"Хочу прожить семь тысяч лет", – написал Шильке и подписался. – Теперь твоя очередь писать.
"Хочу семь тысяч лет жизни", – написал Берг на первой карточке.
"Хочу, чтобы эти семь тысяч лет были спрессованны в один день" – написал он на второй.
"Хочу семь тысяч лет жизни из таких дней", – написал на третей.
– Ого! – удивился Шильке, – я бы не додумался. Но ты не расписываешься?
– Я поставлю подписи, как только мы окажемся на Земле.
Через два месяца полета звездолет плавно опустился на бетонное поле вблизи маленького городка. Когда отключились двигатели и в кабине впервые за последние полгода стало тихо Берг достал карточки.
– Смотри, я ставлю подписи, – сказал он.
Конечно ставишь, после того, как у меня снова отрасли волосы на лысине и появились два зуба, вырванные двадцать лет назад, – с некоторым раздражением подумал Шильке, – конечно ставишь, теперь ты уверен, что твои карточки сработают.
Они расстались, выйдя из космодрома.
– До встречи через тысячу лет, – пошутил Шильке.
– До встречи через тысячу лет.
* * *
Когда Шильке узнал о неожиданном наследстве, он совсем не удивился. Несколько услужливых типов сразу же прилипли к нему, как мухи к липкой ленте. Шильке выбрал одного из них.
– Сделаешь так, – сказал он услужливому типу, – оформишь для меня покупку самого дорогого дома. Там будет все, о чем только можно мечтать. Чем больше денег ты потратишь, тем больше я тебе заплачу. Но чтоб к вечеру все было готово. Я хочу спать в собственном доме.
Остаток дня он провел, гуляя по городу, а когда стало темнеть, отправился на окраину, где находились лучшие игровые залы, конечно, нелегальные. Ходить вечерами в таких местах было опасно, но Шильке помнил о своем втором желании.
Он сыграл на каждом из тридцати трех автоматов и, конечно, тридцать три раза выиграл. Деньги, которые не поместились в кармане, он просто держал в руке.
К нему подошел серый человечек.
– Видите тех двоих у двери? – спросил человечек. – Это два брата, один из них псих. Они ждут, когда вы выйдете. За умеренную плату я мог бы показать вам запасной выход.
Шильке отдал серому человечку деньги, которые держал в руке.
– Мне не нужен запасной выход, – сказал он, – я знаю, как обращаться с психами.
Он шел к центру, насвистывая мелодию своей любимой песенки "Of All Loves". Шаги постепенно приближались. Он специально свернул в переулок.
– Ребята, я не люблю, когда кто-то идет за спиной, – сказал он.
Перед ним стояли два негра устрашающего вида. Тот, который побольше, напоминал шкаф. Тот, что поменьше, выхватил нож и оскалил зубы.
– А, значит, ты и есть псих, – сказал Шильке.
Он ударил большего в грудь. Ему показалось, что дверца шкафа проломилась. Меньший махнул ножом; лезвие разрезало рукав и плавно скользнуло по коже, не оставив царапины. Псих от удивления выронил нож.
– Деньги давай, – сказал Шильке.
Псих отдал довольно большую пачку.
– И это все, что ты награбил за день? – спросил Шильке. —
Мелочь мне не нужна. Он бросил деньги на тротуар и ветер зашелестел бумажками и понес их прочь вместе с остальным мусором. Была ветренная лунная ночь. Псих тоскливо посмотрел вслед деньгам.
– Никто не смеет со мной так говорить! – вдруг закричал он. – Никто не смеет называть меня психом! Никто не смеет обижать моего брата!
