ТРИНАДЦАТЫЙ ПОДВИГ ГЕРАКЛА
Респектабельно обставленный кабинет. За окном весна. Звонит телефон. Представительный мужчина с печатью заботы на благообразном челе поднимает трубку.
«… генеральный директор „Геракла“ слушает… Да, сударыня… да… правильно… вообще—то справки выдает отдел информации, но извольте… да, совершенно верно… искусственное оплодотворение в случае бесплодия по вине мужа… да, феминистки, желающие иметь детей, но не желающие иметь дело с мужчинами, к нам тоже обращаются… вас верно информировали — никаких физических контактов — ампула со спермой донора переносится в матку путем телепортации… ампула активируется, попав в среду с нужным химизмом… нет, сама она растворяется… да, конечно, нет… боюсь, сударыня, мы не сможем оказать вам услуги столь скоро. К сожалению, вам придется немного подождать. Так получилось, что именно на этой неделе вся наша аппаратура находится на профилактическом плановом осмотре… Да и в любом случае, вам все равно пришлось бы сначала получить консультацию у нашего астролога относительно наиболее благоприятной даты зачатия… Да, конечно… Надеюсь увидеть вас в числе наших клиенток в самое ближайшее время… Всего вам доброго, сударыня, всего доброго…»
Трубка брошена на рычаг, выражение дежурной вежливости покидает лицо генерального директора, сменяясь мрачной угрюмостью. Лоб наморщен, брови сдвинуты, взгляд устремлен в одну точку, рука тянется к галстуку, чтобы ослабить узел.
Именно в таком состоянии и застает шефа главный специалист, явившийся с докладом.
— К сожалению, господин директор, у меня неутешительный новости, — говорит он.
— Валяйте, Панунцио, я готов к худшему.
— Ну, если точнее, новости у меня две — одна хорошая, другая плохая…
— Да не тяните же, бога ради!
— Хорошая новость заключается в том, что мы выяснили причину происшествия. Это, господин директор, была мощная вспышка на солнце. Очень мощная. А церебротроника у нас весьма тонкая и чувствительная… Но мои ребята уже приступили к разработке системы защиты, так что от повторения подобного… м—м… инцидента мы будем застрахованы.
— А плохая?
— Как раз во время сбоев в аппаратуру была заправлена новая кассета с ампулами. Пятьдесят штук. И все пятьдесят были выстрелены в неизвестном направлении.
— Всего лишь пятьдесят? Ну, убытки не так уж велики, как я думал, — лицо директора светлеет.
— Увы, господин директор, это лишь часть плохой новости. Да, если бы они просто пропали в пространстве, то и бог с ними — списать в убыток и все. Но к сожалению это были ампулы последней модификации. Самонаводящиеся.
— Что это значит?
— Вынырнув в пустом пространстве, эти ампулы будут анализировать состояние среды в радиусе до нескольких десятков метров. Затем, нащупав около себя среду с надлежащим химизмом, они телепортируются автономно.
— Разумеется, не спрашивая обладательницу… э—э… «среды с надлежащим химизмом», желает ли она этого…
— Боюсь, что так, господин директор.
— Слушайте, на кой черт нам понадобилась такая модификация?
— Ну как же — с их помощью мы могли бы обслуживать клиенток на дому. Расширение спектра услуг.
— Да… Слава богу, газетчики еще ничего не пронюхали. Однако надо подготовить наших юристов и людей из отдела страхования к будущим неприятностям. Кажется, мы поступили неразумно, отказавшись финансировать избирательную кампанию Демиана Павери. Одним из пунктов его программы была легализация абортов.
— А скажите, господин директор, — я ведь специалист только по телепортационной технике — есть ли возможность отличить беременность, вызванную применением нашей техники, от обычной, так сказать, беременности?
— К сожалению, Панунцио, есть. Все тот же химизм среды. После зачатия, вызванного нашей ампулой, в матке остается своеобразный биохимический знак. Эксперты легко могут распознать его на протяжении всей беременности. Так что нам остается только ждать, как развернутся события.
— И уповать на Господа.
Глубокая осень того же года.
Все та же печать заботы на челе генерального директора.
— Итак, Панунцио, как я понимаю, вы завершили работу?
— Да, господин директор. Почти.
— Почти?
— Мы проследили судьбу сорока девяти ампул из пятидесяти.
— И каковы результаты?
Главный специалист вставляет дискету в компьютер и на экране монитора возникает план части города, в которой расположен «Геракл». От «Геракла» веером расходится множество цветных пунктиров.
— Это, господин директор, траектории полета наших ампул. Надо сказать — очень красиво легли! Классическое пуассоновское распределение.
— Меня интересуют результаты.
— Да, конечно. Девятнадцать ампул попали и… м—м… реализовали себя вот в этом комплексе зданий.
— Что это за комплекс?
— Монастырь св. Бернардина. Женский, разумеется.
— Боже мой! Вы не находите, Панунцио, что девятнадцать беременных монашек для одного монастыря — это чересчур?
— Да. Епископ того же мнения. Судя по всему, он уже провел расследование и сообразил, в чем дело.
— Стало быть, вскорости я буду иметь удовольствие беседовать с Его Преосвященством… Господи, мало нам неприятностей с правительством, так еще и церковь!
— А вы, господин директор, скажите епископу, что мы отвечаем лишь за аппаратуру, действующую по законам — физическим и биологическим. А случайностями управляет Господь. Вспышки на солнце и прочие вероятности не по нашему ведомству. Раз такое произошло, значит Господь так захотел. Да и зачатия—то — непорочные. И прецедент уже был…
— Боюсь, Его Преосвященство не оценит ваш юмор, Панунцио. Но дальше…
— Четырнадцать ампул попали вот в это здание.
— А там что?
— Увы, господин директор, я вынужден констатировать, что мы весьма неосмотрительно выбрали соседство для нашего «Геракла». Там женский колледж.
— И конечно же все четырнадцать ампул сработали как надо?
— Ну, поначалу мы думали, что туда попало больше, ибо беременных девиц оказалось шестнадцать. Но мы взяли биохимические пробы и установили, что два случая к нам отношения не имеют. Хотя девицы, пронюхав откуда—то, в чем дело, попытались все на нас навесить.
— Еще бы — случай—то какой — и невинности лишиться и честь соблюсти! Однако, Панунцио, зачем было проводить биохимическую экспертизу? Ведь те, которые от нашего «Геракла» понесли, должны быть девственницами?
— Господин директор, опомнитесь! В каком веке вы живете? Там не было ни одной девственницы!
