Р.Яров
Вторая Стадия
Строители уехали, и жильцы нового дома остались один на один со своими заботами.
Конечно, выбрать люстру или вколотить гвоздик под дедушкин портрет - дело глубоко личное. Но существовала задача, решить которую можно было только сплоченными усилиями.
Последний дом на последней улице города, громадный, белый, похожий на океанский корабль, - он принимал на себя все суховеи и песчаные бури, несшиеся с отвратительного пустыря, который простирался так далеко, что даже с десятого этажа края его не было видно. Кроме того, вблизи от дома пустырь был весь испещрен холмиками, оставшимися от строителей. Даже самые лучшие археологи мира не нашли бы при раскопках этих куч ничего, кроме битых кирпичей, ржавой проволоки, в лучшем случае - подошвы. Но все это могло вызвать восторг не раньше чем через пять тысяч лет. А пока эстетическое чувство жильцов подвергалось беспрерывному оскорблению.
Только лес, который закрыл бы путь ветрам, который радовал бы глаз своей первозданной, непреходящей - несмотря на все веяния абстрактного искусства красотой, мог довести чувство душевной гармонии новоселов до ста и более процентов. Мысль о посадке леса носилась в воздухе, ее обсуждали во всех шести подъездах и на тротуаре перед домом всю зиму и всю весну. Даже собрание одно прошло, но протокол не вели, и решения никто не помнил.
Наступило лето. И тогда немолодая учительница истории Лидия Петровна-общественница и хлопотунья - вспомнила, что на четвертом этаже живет научный работник Хромосомов. Как будто бы он даже профессор и работает в каком-то ботаническом питомнике. Раз уж поздно сажать тополь, клен или акацию, - то, вполне вероятно, он знает, что все же можно посадить.
Лидия Петровна немедля поднялась со своего первого этажа на четвертый. Разговор длился недолго, а на другой день к дверям всех подъездов были приклеены объявления: "Завтра посадка леса. Просьба к 10 часам утра выйти с лопатами".
Легковая машина проехала по тротуару несколько метров.
- Прибыли, - сказал Хромосомов шоферу. Оба вылезли. Шофер открыл багажник, достал мешок. На тротуар посыпались тоненькие нежные прутики.
- Спасибо, - сказал Хромосомов, - вы свободны.
Шофер уехал, а Хромосомов присел и стал перебирать прутики. Собравшиеся глядели на них с недоумением. Они ожидали по крайней мере двух грузовиков с большими деревьями, растопыренные корни которых покрыты землей и обернуты тряпками. Их надо бережно снимать с машины, копать ямы - в общем, дело известное. А это... Даже маленькие дети, вышедшие со своими лопаточками помогать взрослым, искренне удивлялись.
Хромосомов распрямился и обычной ученической линейкой, которой мерил прутья, громко похлопал себя по ладони. Все примолкли.
- Это растение, - Хромосомов линейкой показал на прутики, - появилось несколько лет назад в джунглях Южной Америки. Помните гигантскую вспышку на Солнце?
- Было такое дело, - подтвердил громко человек лет сорока пяти, стоявший возле профессора. Сероглазый, с прямыми волосами и крепкой - орехи разгрызать - нижней челюстью, он единственный из всех не держал лопаты в руках.
- Поток частиц колоссальной энергии пробился через атмосферу, и либо он в одном месте оказался почему-то интенсивнее, чем в других, либо несколько растений оказались наиболее подготовленными к мутации, - но только вдруг появились деревья с совершенно поразительными свойствами. Вы вступаете под такое дерево в полном душевном смятении: день был трудный, вы взволнованы, озабочены, раздражены. Проходит несколько минут, - и в ваших расстроенных мыслях наступает порядок, вы чувствуете спокойствие, умиротворенность, всеобщее благорасположение. Зачем такая особенность, в чем ее механизм-пока не ясно. "Внушающими радость" назвали эти деревья. Нам прислали несколько образцов, с которыми мы работаем. А это -- остатки. Они растут быстро, время посадки пока еще подходящее, умеренный климат для них годится - через месяц роща будет шуметь. Но требуются очень глубокие ямы. Чем глубже, тем выше и мощней дерево.
И под нажимом его каблука лопата вонзилась в землю.
Работа началась в десять часов утра, а к двенадцати люди, для которых копанье ям было таким же непривычным занятием, как добывание огня трением, выдохлись. Лидия Петровна пошла по квартирам за подкреплением. Когда обход был закончен, она обвела взглядом пустырь и возле маленького деревянного гаража увидела автомобиль и вызывающе торчащие из-под него ноги. Лидия Петровна немедленно подошла к машине. Под ней лежал тот, кто столь авторитетно подтвердил высказывание Хромосомова о солнечной вспышке. Кажется, из 86-й квартиры, кажется, инженер, фамилия, кажется, Махоркин.
- Вы здесь? - сказала она приветливо - Почему же вы ушли?
Он ничего не ответил, слышно было только, как постукивает, срываясь, гаечный ключ.
- Ну что же вы? Все так устали.
- Большой научный эксперимент провожу, - сдерживая от натуги дыхание, сказал инженер Махоркин.
- Воскресенье же...
- Познание истины перерывов не терпит.
- Но ведь Хромосомов копает. А он как будто даже профессор.
- Он может быть даже академиком, - голос из-под машины звучал сурово, это ничего не меняет и не доказывает. Он проводит свой эксперимент - вот нашел себе сотню добровольных помощников. У меня же своя научная тропа, и в лаборантах я ни у кого ходить не буду.
Инженер Махоркин вылез из-под машины. Лидия Петровна молча глядела на него, не зная, что сказать, потом взяла лопату, прутик и вернулась к гаражу Вот здесь она посадит "внушающее радость". Пусть мысли будут только хорошие, и тогда научные открытия потекут сами собой.
Все, что говорил Хромосомов, подтвердилось очень быстро. Брошенные на трехметровую глубину - дальше копать сил не хватило - саженцы в две недели прошли весь слой земли и показались на поверхности С каждым днем все больше и больше становились их размеры Вскоре "внушающие радость" догнали в росте несколько молодых топольков, чудом сохранившихся после беспощадного вспарывания земли строительными машинами. К середине лета перед домом появилась роща.
Никогда и нигде не чувствовал себя человек таким безмятежно счастливым и умудренно-проницательным, как под сенью "внушающих радость". Никогда не бывало у каждого более беспристрастного судьи, чем он сам в тот момент, когда садился под деревом на траву. Будущее не представлялось в этот момент цепочкой из триумфов; никаких новых иллюзий не возникало и даже исчезали старые, но в них и нужды не было. Обычные, блаженно расползающиеся мысли вечерней прогулки сменялись вдруг анализом собственной жизни с осознанием истинной ее цели.
