Дмитрий Сергеев - Поединок динозавров

ДМИТРИЙ СЕРГЕЕВ

ПОЕДИНОК ДИНОЗАВРОВ

Прошлогодняя история задала хлопот всему нашему институту. Случилось это в субботу вечером.

Во дворце спорта играли на кубок по хоккею. Я включил телевизор. Едва на экране стали появляться мутные фигуры игроков, погас свет. Электрическая лампочка в плафоне на стене светилась одной только раскаленной нитью. Я выглянул в окно: с десятого этажа видно весь город и далекие заводы на его ойраине - свет выключили всюду. Я не придал этому значения: должно быть, и на автоматическом пульте энергокольца возможны разные казусы. К тому же свет вскоре зажегся. Обозначились туманные контуры высотных зданий, вдалеке, почти за горизощом зап лыхало пламя вольтовой дуги на одном из заводов, внизу подо мной вспыхнула огненная карусель рекламы новых фильмов.

Просветлился экран телевизора, стало слышно голос комментатора:

- ...Иванов проводит шайбу по правому борту передает Кламану. Передает неточно...

Телефонный звонок оторвал меня от телевизора. Звонил шеф.

- Вы заметили? - спросил он.

Я решил, что он говорит про игру.

- Я всегда считал Шукалова лучшим вратарем, - сказал я.

- Я не об этом, - сказал шеф. - Свет гас по всему городу.

- Что в этом удивительного? - поинтересовался я,

- А то удивительно, - обиженным голосом сообщил шеф, - не только в городе, по всему кольцу не было энергии в течение сорока двух секунд. И не это главное - исчезла вся энергия из запасников института. Мне только что передали об этом.

Это уже, действительно, было черт знает что. Я сразу забыл про хоккей. В энергозапасниках института накапливались излишки электричества от промышленных и потребительских расходов. Когда их набиралось достаточно, мы проводили свои опыты - нам нужны были колоссальные мощности. Теперь снова все нужно откладывать.

- Это грабеж! - неистовствовал шеф.

Я был полностью согласен с ним.

До утра мы занимались расследованием странного происшествия: звонили всем, кто имел отношение потреблению или распределению энергии. Ничего не выяснили, кроме того, что нас ограбили, ограбили меньше чем за минуту.

Спать я не мог. От нечего делать прикинул произведенный расход энергии - и поразился полученной цифре. Во всем мире не было установки, способной поглотить эту энергию в такой короткий срок. Дело становилось таинственным.

Был пятый час утра, когда я позвонил шефу и высказал свои соображения. Он ответил, что подсчитал сам и согласен со мной, сказал, что в понедельник мы займемся расследованием. Завтра воскресенье, сделать все равно ничего не удастся. Он советовал мне отправиться за город на лыжах.

В понедельник утром в институте нас ждал новый сюрприз.

Главный лабораторный зал был заперт изнутри. От общего коридора зал отделяла массивная стальная дверь. Она замыкалась сложным пятизначным кодом. Не зная шифра, открыть ее снаружи невозможно. Сторож института сказал, что в зале еще с субботы заперлись двое: аспирант Брюхановский и лаборантка Синельникова.

Это уже было чрезвычайное происшествие.

Шеф отчитывал сторожа, что тот не поставил его в известность, но сторож был ни при чем, он недавно взят на работу и не знал наших правил. Иваньковский, дежурный по контрольному табло, чуть не на коленях ползал перед шефом и публично каялся в оплошности. В субботу он торопился куда-то и ушел из института раньше, чем Брюхановский покинул зал. Перед этим Иваньковский звонил аспиранту, тот заверил его, что через пятнадцать минут закончит опыт и уйдет. Иваньковский поверил, а получилось черт знает что.

Проверили табло: номерные знаки Брюхановского и Синельниковой висели слева на аварийной стороне, Красная сигнальная лампа вспыхивала через каждые десять секунд.

Если бы шеф не был так подавлен случившимся, он, наверное, кинулся бы на Иваньковского с кулаками.

Мы толпились у запертой двери. Шеф из будки звонил в зал. Никто не отзывался ему.

- Нужно привезти Элбата, - предложил кто-то.

- Конечно, Элбата.

Пожалуй, это было самое разумное. Элбат - специальная биоэлектронная установка. Только ей под силу решить пятизначный шифр, не имея исходных данных. Иваньковский на машине шефа отправился за Элбатом.

Четверть часа прошло в томительном ожидании. Многим из нас не верилось в серьезность случившегося. Витя Скляр в три минуты нарисовал карикатуру: опутанный проводниками Элбат на своей невероятной треноге задумался над решением шифра - на экране возникли целующиеся Синельникова и Брюхановский и шеф, благословляющий влюбленных.

Аспиранта Брюхановского я хорошо знаю - мы вместе учились и писали дипломы на общую тему под руководством нашего шефа. Игорь, еще будучи студентом, походил на ученого сухаря: был замкнут, носил массивные очки и ничем не увлекался, кроме своей работы. Света Синельникова - девушка лет двадцати, не дурнушка. Больше я ничего не могу сказать о ней. Отношения между ними непонятны. Не то она чуточку неравнодушна к нему, не то он к ней. В этих делах никогда толком не разберешься со стороны.

Вернулся Иваньковский. Трое ребят, накинув халаты, побежали помогать ему затаскивать Элбата. Но машина не понадобилась.

Сквозь метровую стальную дверь послышался крик, потом раздались мгновенные щелчки переклюдателей шифра - и дверь распахнулась. На пороге стоял Брюхановский. Сейчас я сказал: Брюхановский, но тогда, глядя на обезумевшего человека, который появился в дверях лабораторного зала, я не был уверен, что это именно он. Костюм на нем был разодран и залит кровью. Без очков Игорь никого не узнавал и смотрел на нас блуждающим взглядом. Потом упал и потерял сознание. Сейчас же вызвали скорую помощь. Мы вбежали в зал: нужно было спасать Синельникову, должно быть, с ними случилось несчастье.

Лаборантки в зале не оказалось. Мы осмотрели каждый закоулок. Она исчезла бесследно. Только на зеленом столике у окна лежала ее раскрытая сумочка, перчатки и губная помада.

Так в нашем институте возникло уголовное дело. Брюхановский три дня лежал в больнице без сознания. У него была глубокая открытая рана плеча и повреждена стопа ноги.

Когда он пришел в сознание, ничего толкового добиться от него не смогли. На все вопросы он плел несуразицу и начинал плакать, просто рыдал, как истерик.

Следователь сказал, что аспирант обвиняется и убийстве лаборантки Синельниковой посредством использования неизвестных следствию технических средств. Брюхановский не стал запираться, признался: виновен. Обещал объяснить все, если его пустят в лабораторный зал.

Я как раз дежурил на контрольном табло, и меня вызвали в больницу. Следователь спросил, можно ли Брюхановского ненадолго пустить в лабораторный зал. Я позвонил шефу на квартиру. Он разрешил, но при условии, что вместе с ними в зале буду находиться я. Следователь не возражал.