Клиффорд Саймак - Поведай мне свои печали

Клиффорд САЙМАК

ПОВЕДАЙ МНЕ СВОИ ПЕЧАЛИ

Была суббота, и дело шло к вечеру, так что я устроился на крылечке и решил как следует поддать. Бутылку я держал под рукой, настроение у меня было приподнятое и поднималось все выше, и тут на дорожке, ведущей к дому, показались двое: пришелец и его робот.

Я сразу смекнул, что это пришелец. Выглядел он в общем-то похожим на человека, но за людьми роботы по пятам не таскаются.

Будь я трезв как стеклышко, у меня, может, глаза слегка и полезли бы на лоб: с чего бы пришельцу взяться у меня на дорожке, - и я бы хоть чуточку усомнился в том, что вижу. Но трезв я не был, вернее, был уже не вполне трезв.

Так что я сказал пришельцу "Добрый вечер" и предложил присесть. А он ответил "Спасибо" и сел.

- Ты тоже садись, - обратился я к роботу и подвинулся, чтобы ему хватило места.

- Пусть стоит, - ответил пришелец. - Он не умеет сидеть. Это просто машина.

Робот лязгнул на него шестеренкой, а больше ничего не сказал.

- Глотни, - предложил я, приподнимая бутылку, но пришелец только головой помотал.

- Не смею, - ответил он. - Метаболизм не позволяет.

Это как раз из тех хитроумных слов, с какими я немного знаком. Когда работаешь в лечебнице у доктора Абеля, поневоле поднахватаешься медицинской тарабарщины.

- Какая жалость, - воскликнул я. - Не возражаешь, если я хлебну?

- Нисколько, - сказал пришелец.

Ну, я и хлебнул от души. Видно, чувствовал, что выпить надо позарез. Потом я поставил бутылку, вытер губы и спросил, нет ли чего другого, чем я могу его угостить. А то с моей стороны ужасно не гостеприимно было сидеть и лакать виски, а ему даже и не предлагать.

- Вы можете рассказать мне про этот город, - ответил пришелец. Кажется, его имя Милвилл?

- Милвилл, это точно. А что тебе надо про него знать?

- Всевозможные грустные истории, - сказал робот. Он, наконец, решил заговорить.

- Робот не ошибается, - подтвердил пришелец, устраиваясь поудобнее в позе, явно выражающей предвкушение. - Поведайте мне обо всех здешних бедах и несчастьях.

- А с чего начать? - поинтересовался я.

- Хотя бы с себя.

- С меня? У меня никогда не было никаких несчастий. Всю неделю я подметаю в лечебнице, а по субботам надираюсь в дым. За воскресенье мне надо протрезветь, чтобы с понедельника начать подметать снова. Поверь мне, мистер, - втолковывал я ему, - нет у меня несчастий. Сижу я на своем месте крепко. Свожу концы с концами...

- Но, вероятно, есть и другие...

- Что есть, то есть. Ты за всю жизнь не слышал столько жалоб, сколько нынче развелось в Милвилле. Тут у всех, кроме меня, целая прорва всяких бед. Еще бы куда ни шло, если б они не трепались про них направо и налево...

- Вот и расскажите мне, - перебил он.

Пришлось хлебнуть еще разок и рассказать ему про вдову Фрай, что живет чуть дальше по улице. Я сказал, что вся ее жизнь была сплошной мукой: муж сбежал от нее, когда сынишке едва исполнилось три годика, и она брала стирку и сдирала себе пальцы в кровь, чтобы прокормиться с ребенком, а потом, когда сыну сравнялось тринадцать или четырнадцать, не больше, он угнал машину и его отправили на два года в исправительную колонию в Глен-Лейк.

- И это все? - спросил пришелец.

- В общих чертах все, - ответил я. - Но я, конечно, упустил многие цветистые и мрачные подробности из тех, до которых так охоча вдова. Послушал бы ты, как она сама об этом рассказывает...

- А вы можете это устроить?

- Что устроить?

- Чтобы она сама мне обо всем рассказала.

- Обещать не могу, - заявил я честно. - Вдова обо мне невысокого мнения. Она со мной и говорить не захочет.

- Но я не понимаю...

- Она достойная, богобоязненная женщина, - объяснил я, - а я подлый бездельник. Да еще и пьяница.

- Она что, не любит пьяниц?

- Она полагает, что пить - грех.

Пришелец вроде как вздрогнул.

- Ясно. Видно, всюду, как присмотришься, одно и то же.

- Значит, и у вас есть такие, как вдова Фрай?

- Не совсем такие, но с такими же взглядами.

- Ну, что ж, - сказал я, приложившись еще разочек, - значит, другого выхода у нас нет. Как-нибудь продержимся....

- Вас не слишком затруднит, - осведомился пришелец, - рассказать мне еще про кого-нибудь?

- Что ты, вовсе нет, - заверил я.

И рассказал ему про Элмера Троттера, который зубами прогрыз себе дорогу в юридическую школу в Мэдисоне, не гнушаясь никаким занятием, лишь бы заработать на ученье - ведь родителей у него не было. Он закончил курс, сдал экзамен на адвокатское звание, вернулся в Милвилл и открыл собственную контору.

Я не мог передать пришельцу, как это случилось и почему, хотя про себя всегда считал, что Элмер был по горло сыт бедностью и ухватился за первый шанс зашибить деньгу. Никто, наверное, не понимал лучше его, что сделка бесчестная, он же был юрист, не что-нибудь. Однако он все равно не отступился, и его поймали.

- А что потом? - спросил пришелец, затаив дыхание. - Он был наказан?

И я рассказал ему, что Элмера лишили права на адвокатуру, а Элиза Дженкинс расторгла помолвку и вернула ему кольцо, и пришлось Элмеру стать страховым агентом и влачить самое жалкое существование. Как он только ни пыжился, чтобы вернуть себе адвокатскую практику, да ни шиша у него больше не вышло.

- Ты все записал? - спросил пришелец у робота.

- Все записано, - отвечал робот.

- Какие потрясающие нюансы! - воскликнул пришелец. - Какая жестокая, всеподавляющая реальность!..

Я не мог взять в толк, о чем это он, ну и попросту еще выпил.

А потом продолжал, не дожидаясь новых просьб, и рассказал про Аманду Робинсон и ее несчастливую любовь и про то, как она стала самой благонравной и унылой из милвиллских старых дев. И про Эбнера Джонса и его бесконечные неудачи: он никак не желал расстаться с убеждением, что родился великим изобретателем, и семья у него жила впроголодь и в рванье, а он только и знал, что изобретать...

- Какая скорбь! - воскликнул пришелец. - Какая замечательная планета!..

- Лучше бы вы закруглялись, - предупредил его робот. - Вам же известно, что будет дальше...

- Ну, еще одну, - взмолился пришелец. - Я ни в одном глазу. Одну самую-самую последнюю...

- Послушай, - сказал я ему. - Я не против рассказывать тебе байки, раз тебе этого хочется. Но, может, ты сначала расскажешь хоть немножко о себе. Я понимаю так, что ты пришелец...

- Разумеется, - ответил пришелец.

- И ты прилетел к нам в космическом корабле?

- Ну, не то чтобы в корабле...

- Но, если ты пришелец, отчего ты говоришь по-нашему так гладко?

- А, вот вы про что, - сказал пришелец. - Это для меня не очень приятный вопрос.

Робот сокрушенно пояснил: