Роджер Желязны
Белая ворона
Он не любил армию. Он не хотел быть врачом и работать с красивейшей медсестрой. Он не хотел убивать всех инопланетян одной левой. Что же с ним происходило?
Джексон выдержал пристальный взгляд генерала.
— Я не буду ни перед кем стоять по стойке «смирно», а вы можете убираться к черту!
Генерал вскинул брови.
— Что это с вами происходит?
— Хочу скинуть эту цыплячью форму.
— Я сказал вам на прошлой неделе, что подписал бы вам перевод.
— Это не то, что я имею в виду.
— А что тогда?
— Я — не полковник Джексон, а вы — не генерал Пэйн. Это место существует только в моем сознании, а я больше не хочу быть сознательным.
Генерал вздохнул.
— Ладно, Джексон, это ваше право. Что будет на этот раз? ВМФ?
— Я хочу совсем порвать с армией, хочу стать гражданским человеком, хочу где-нибудь наслаждаться жизнью.
— Где конкретно?
Доктор Джексон сорвал с себя резиновые перчатки и зашвырнул их в угол. Мисс Майор, чью изумительную фигуру не мог скрыть даже крахмальный халат, подошла к нему сзади и обвила его своими волшебными руками, прижавшись щекой к шее.
— Ты уже знаменит, Джек. Сорок пять операций на мозге за месяц — тончайших и сложнейших — и все успешны! Это же настоящий рекорд!
— Хорошо! Достаточно!
— Что случилось, Джеки? Я что-то не так сделала?
— Нет!
— Тогда почему же ты так кричишь? О, мне следовало бы понять — ты устал, измотан до предела. После такой операции, как последняя, любой бы...
— Я не устал!
— Но ты должен был устать!
— Как я могу устать, ничего не сделав?
— Я тебя не понимаю...
— Ну и черт с тобой!
— Я не люблю, Джеки, когда ты употребляешь плохие слова.
— Тогда отойди в тот угол комнаты и превратись в стол, — указал он, — с букетом хризантем на нем.
— Что ты имеешь в виду?
Она обошла вокруг него и посмотрела прямо в глаза. И тут же вновь стала самой красивой, самой желанной женщиной на свете.
— Да что же с тобой происходит, наконец? — спросила она.
Он прикусил губу.
— С букетом хризантем, — повторил он.
— Ты уверен? — вздохнула она.
Он кивнул.
Ракета упала в радужную пустыню, словно цветок с красным стеблем, который решил врасти обратно в семя. Вскоре красное свечение угасло, и на равнине Джексона остался лежать стальной стручок. Профессор Джексон шагнул на поверхность Мира Джексона и понюхал голубоватый, по-ноябрьски холодный воздух. Он изучил показания прибора, который держал в руках, и сказал в микрофон, прижатый к горлу.
— Все в порядке. Можете выходить.
Три его товарища, загорелые, несмотря на долгое путешествие, высокие, худощавые, улыбающиеся выбрались из люка и огляделись, проявляя осмотрительность и компетентность.
— А ты был прав, ей-богу, док! Здесь возможна жизнь!
— Конечно, возможна. Джексон никогда не ошибается.
Джексон рассеянно кивнул и занялся ориентировкой по фотокарте.
— Руины в том направлении, — указал он.
Они гуськом двинулись вслед за ним.
Его раздражала какая-то неясная тревога, поселившаяся у основания черепа.
Прошло с полчаса. Они остановились у подножия зазубренной скалы.
— Это место обладает большой магической силой, — Мейсон растягивал слова, как это делают уроженцы Теннесси.
Откуда-то сверху раздалось улюлюканье, и Мейсон рухнул, обливаясь кровью. Копье, пущенное с неимоверной силой, пронзило его насквозь. Джексон бросился на землю.
Томпсон вскрикнул и влажно закашлялся.
Сжимая в руках бластер, Джексон взглянул на Вулфа.
— Ты рассмотрел, что это было?
— Да, — прошептал тот. — Лучше бы уж не рассматривал. Это было ужасно — все эти руки, зеленая кожа, глаза навыкате...
Томсон последний раз с хрипом опустошил легкие.
Еще один загробный крик, на этот раз ближе. Джексон, проворно извиваясь, отполз вправо и застыл.
Еле слышный звон, словно металл поцеловался с камнем...
Он вскочил на ноги, выпустив из бластера огненную стрелу.
Тварь упала, корчась. Зеленовая слизь засочилась из огромной щели, которую выстрел проделал в туловище.
...А у основания черепа вновь что-то неприятно зазвенело.
— Док, там еще!
Он услышал, как Вулф спустил курок бластеpa, раздался треск поджариваемой плоти. Две твари упали.
Но еще четыре скользили по склону холма по направлению к ним.
Он повернулся и застрелил Вулфа. Затем вскинул его бластер на плечо.
— Ну, давайте, — крикнул он. — Не терпится посмотреть, как вы запляшете вот от этого.
Инопланетяне уже почти добрались до него, когда из-за скалы с шипением выползло нечто огромное и змееобразное и заскользило к нападавшим. Они застыли, издавая короткие крики, затем повернулись и отступили обратно по склону холма.
Он попятился вслед за ними.
— Неплохо, — сказал он огромной змее. — Во всяком случае, вполне сносно.
Змея приподняла голову до уровня его глаз и внимательно посмотрела на Джексона.
— Я устал от недоверия, — признался он.
Змея устало вздохнула.
— Мне любопытно, могут ли эти твари убить меня, — сказал Джексон.
— Физиологически это возможно, — ответила змея, — но запрещено. Да что же, в конце концов, с тобой происходит?
— Ты можешь просто дать мне проснуться?
— Нет.
— Но почему? Я хотел бы знать, почему я здесь.
— Таких воспоминаний не существует. Ты этого никогда не узнаешь. Просто так должно быть.
— Я буду вечно видеть сны?
— До конца своей жизни.
— Это что, проблема перенаселенности? Другие планеты непригодны для жизни, межзвездные перелеты невозможны и люди лежат, как чурки, в стеклянных гробах?
— Я не могу сказать.
— А ты — машина, разговаривающая со мной через электрод в черепе, подающая питательный раствор и программирующая исполнение моих желаний?
— Если хочешь, можно назвать это так.
— Я не хочу. Я в коме? Я попал в аварию? Или это какая-то лекарственная терапия?
— Называй это, как тебе угодно.
— Когда я проснусь?
— Ты уже бодрствуешь.
— Ты должна так говорить. Какой бы сложной ты ни была, так тебя запрограммировали.
— Тогда зачем спрашивать?
Он огляделся в поисках бластера. Тот исчез.
Внезапно бластер оказался в его руке.
— Если хочешь убить змею, действуй.
Он быстро поднес бластер к собственному виску. Оружие исчезло.
— Так нельзя.
Он уронил руки.
— Может, это ад?
— Как тебе угодно.
— Могу я проснуться?
— Ты уверен, что хочешь именно этого? Правила предусматривают такой вариант.
— Я хочу попробовать.
— Пусть будет так.
Прозрачная крышка капсулы над ним откинулась. Его мышцы были, как спагетти, в горле пересохло, левая рука утыкана иголками от капельниц. Далеко не сразу ему удалось выдернуть все наконечники шлангов, поскольку рука была туго перебинтована. Правой рукой он ощупал затылок и обнаружил электрод, присоединенный к бритому черепу.
