— Галя! — Шорак бросил бланк вызова на стол и встал. — Я ухожу. Буду завтра. Или послезавтра. Похозяйничайте тут пока.
По дороге он заглянул к начальнику Базы.
— В чем дело, Густав? Зачем я понадобился Совету?
— Понятия не имею. Вызов пришел часа два назад.
— Странно…
— Им в Совете виднее. Кого ты оставил за себя?
— Галю Танскую.
Это было чуть-чуть не по правилам, так как официальным заместителем Шорака, шеф-связиста Базы Пионеров на Рионе-III, числился Губин, но ни для кого не было секретом, что он ждет не дождется случая уйти в маршрут. Танская же знала все хозяйство сектора связи не хуже Шорака. Густав кивнул.
— Ну, счастливо, — сказал он, не протягивая руки, что также было одной из традиций Звездного Флота: это значило, что оба предполагают увидеться скоро и не считают нужным прощаться. — И не задерживайся там, Карел.
Из вагончика карвейра Шорак выскочил на перроне Службы Биоконтроля и, срезая угол, напрямик зашагал к приземистому П-образному зданию станции телетранспортировки.
Кабинки на станции были последней модели — с пневматической фиксацией. Узкие вертикальные цилиндры, напоминавшие внутренность десантных капсул серии «ДМ», раздражали своей давящей теснотой. Шорак подождал, пока внутренняя поверхность цилиндра вздулась, фиксируя положение тела, потом мигнул зеленый глазок индикатора, давление упало, он повернулся и, открыв дверцу, вышел — уже на Землю, в холл станции ТТП Мурзукского космодрома.
Подойдя к шкафчику продуктопровода, Шорак накрутил код, вынул стакан и залпом выпил холодный сок. Стало легче: после телетранспортировки у него почему-то всегда оставалось на редкость противное ощущение во рту. В идеале стоило бы принять и душ, но на это уже не оставалось времени. Он запросил инфор о ближайшем рейсе на Женеву, когда к нему подошел коренастый крепыш лет сорока, как и Шорак облаченный в форму Звездного Флота.
— Вы в Совет?
— Да.
— Второй астрогатор Йоста Ньярдвик, — они обменялись рукопожатием. — Пойдемте, у меня здесь машина.
Шорак поблагодарил и согласился: это было очень кстати. Машина оказалась маленьким гравипланом полугоночного класса. Ньярдвик сел на место водителя, Шорак втиснулся рядом. Гравиплан круто набрал высоту и взял курс на северо-восток.
Разговаривая с Ньярдвиком, Шорак никак не мог отделаться от назойливого вопроса, то и дело всплывавшего в сознании: почему вызов был подписан не Гурдом из отдела личного состава, а самой Баглай? Было в этом что-то необычное. Ну да ладно, в конце концов, вскоре все выяснится.
Здание Совета Астрогации стояло на самом берегу Женевского озера. Собственно, это было не здание, а целый ансамбль из трех домов-башен, каждый из которых имел в плане форму треугольника. Поднятый на мощных колоннах над поверхностью земли, ансамбль этот сложной системой воздушных переходов соединялся в единое целое. Такие колоссы давно уже не строились, это было наследие гигантомании XXI века. Но Шораку здание Совета нравилось. Особенно хорошо было стоять на плоской крыше самой высокой из башен, там, где расположилась стоянка гравипланов.
— Ну, мне налево, — сказал Ньярдвик, когда они вышли на четырнадцатом этаже. — До свидания. Рад был познакомиться с вами, Карел. Увидите Гуллакяна — передавайте привет. Мы с ним когда-то ходили вместе. На «Дайне».
— Непременно передам, — пообещал Шорак. За это он толе любил Звездный Флот. Всегда, где бы ты ни очутился, обязательно рядом окажется твой знакомый или знакомый твоих знакомых, это облегчает частые расставания обещанием встреч. Он еще минуту—другую постоял, потом распахнул дверь председателя Совета.
Тамара Баглай поднялась ему навстречу. Шорак ни разу не встречался с ней: председателем она стала недавно. И сейчас он поразился, до чего не подходила она внешне к этому кабинету, большая часть обстановки которого помнила еще легендарных Бовта, Крисса или Кравцова. В свои сорок с лишним лет Баглай сохранила внешность тоненькой девочки, и Шорак никак не мог представить себе ее там, на Шейле, во время Огненного броска, собственно и сделавшего ее председателем…
— Доктор Шорак? — непривычное, неуставное обращение резануло слух. — Рада вас видеть. Так же как и отметить вашу пунктуальность. — Рука у Баглай была узкая, сухая и сильная. — Садитесь, прошу вас.
Она подвела его не к официальному столу, а к небольшому столику в стороне и указала на кресло. Шорак сел. Отсюда ему был виден стереопортрет, стоявший на письменном столе, но, хотя черты лица и показались ему знакомыми, он никак не мог понять, кто же это.
— Гадаете, зачем вас вызвали?
Шорак кивнул.
— А все очень просто. Но сперва скажите, почему вы еще в семидесятом заинтересовались режимами самонастройки станций телетранспортировки?
— Блок-станций, — поправил Шорак. — Блок-станции монтируются неспециалистами, потому что экипажи крейсеров ограничены, и включать в них специалистов-монтажников нецелесообразно. А поскольку на Флоте сложилась традиция относить ТТП к связи, мне и пришлось заняться этим.
— Ясно. — Баглай кивнула. — Кстати, вы завтракали? Разговор нам предстоит не пятиминутный…
— Даже пообедал. Не забывайте о разнице между универсальным временем и нашим, рионским.
Баглай улыбнулась.
— Хорошо. Тогда продолжим. Еще вопрос: что вы знаете проекте «Стеллатор»?
Вот оно что! Шорак напрягся. В этом, значит, главное.
— Только то, что было сказано в информационных бюллетенях Совета.
— Вы участвовали в обсуждении проекта?
— В это время я был в полете.
— А в голосовании?
— Воздержался.
— Почему?
Шорак промолчал. Потому что говорить значило ни с того с сего разоткровенничаться перед этой женщиной, облеченной к тому же председательской властью, что так или иначе, а устанавливало между ними определенный барьер. На планетах это не чувствуется, но для людей Звездного Флота с его строгой иерархической структурой немаловажно.
— Хорошо. В конце концов, это ваше право, доктор. Сейчас проект близок не к завершению, но к началу осуществления. На верфях Ганимеда и Плутона закончена первая серия кораблей-носителей. Вторая, более крупная — до полутора тысяч единиц — закладывается. И встал вопрос о начале строительства коммутационной станции. Горский предложил поручить работы по ее созданию и эксплуатации вам.
Шорак ожидал чего угодно, только не этого.
— Я должен рассматривать это как приказ?
— В таком случае не стоило бы приглашать вас сюда.
