Эдгар Пенгборн - На запад от солнца

Над красно-зеленой планетой вставало утро. Смуглое, с тонкими чертами лицо Дороти Лидс пылало от возбуждения.

— Что мы знаем? — воскликнула она. — Давайте посмотрим, как это выглядит все целиком.

Эдмунд Спирмен принял небрежный вид.

— Диаметр и масса немногим меньше, чем у Земли. Солнце больше нашего, но планета обращается вокруг него по более удаленной орбите. Местный год составляют 458 дней, в дне двадцать шесть часов. Времена года приносят небольшие изменения, поскольку наклон оси меньше, чем у Земли, и орбита менее эллиптическая. Видите, как невелика северная полярная шапка? Район экватора более чем жаркий, остальные зоны имеют климат от субтропического до умеренного. Нам имеет смысл совершить посадку, если мы вообще это станем делать, примерно на пятидесятой параллели… я бы предложил северную. В южном полушарии слишком много пустынь. Это сулит раскаленные ветра и песчаные бури.

— Это красно-зеленое действительно представляет собой растительность?

Доктор Кристофер Райт вышагивал перед экраном на длинных ногах. Одиннадцать лет назад он прохаживался точно таким же образом перед коллегами и студентами университетов на Земле, и долгие годы в космосе ничуть не сказались на его академических манерах. Доктор пощипывал себя за кадык, и резко вскидывал голову, обводя окружающих надменным и внимательным взглядом хищной птицы. Сходство довершал внушительный ястребиный нос доктора и практическое отсутствие подбородка. Глядя на него, Пол Мейсон подумал: «Этого человека можно либо любить, либо ненавидеть. В любом случае он перестает казаться таким уж гротескным».

— Так это на самом деле растительность? — настойчиво повторил Райт. Как всегда, его тон был преувеличенно вежлив.

— А что же еще, док? Конечно, растительность, — сказал Спирмен.

Он машинально потер щеки, на которых проступала синева щетины. Спирмен выглядел старше своих тридцати двух. Высокие залысины на лбу, жесткие складки морщин в углах рта. Спирмен нес на широких плечах тяжелое бремя: весь корабль. Наблюдая за ним, Пол Мейсон в который раз тревожно подумал: «Капитан Дженсен не должен был умирать…» Спирмен тем временем продолжал.

— …должна быть растительность. Приборы показывают наличие кислорода — столько же, сколько и на Земле, или чуть больше. Состав атмосферы по сути тот же. Азот, углекислый газ. На последних фотографиях, которые делались через более сильный объектив, видны три оттенка. Воздух планеты может вызвать у нас кислородную эйфорию… если мы, конечно, решим на ней побывать. Ладно, Дороти, я продолжаю. Итак, два континента, два океана оба меньше Атлантики, соединенные узкими проливами в северном и южном полярных регионах. Десятки озер размерами больше Каспия. В результате соотношение воды и суши примерно как на Земле. Гор, которые могли бы сравниться с нашими Гималаями, нет, хотя некоторые довольно высоки. Повсюду простираются обширные леса, прерии, пустыни.

Он закрыл глаза, обведенные кругами от усталости, и надавил пальцами на веки, массируя глазные яблоки. «Я никогда не должен пытаться нарисовать Эда», — подумал Пол Мейсон. — «Выйдет портрет Геркулеса Разочарованного, и Эду совсем не понравится…» Спирмен сказал:

— Даже самые высокие горы выглядят сглаженными. Старыми. Если здесь и были ледники, то очень давно.

— Геологически спокойное время, — заметил Сирс Олифант. — Так выглядела Земля в юрском периоде, и не исключено, что так она будет выглядеть когда-нибудь еще.

Сирс Олифант родился пятьдесят лет назад в Тель-Авиве, а рос в Лондоне, Рио и Нью-Йорке. Его родители были врачами. Они работали на Федерацию, и выезжали в районы бедствий и катастроф. Он получил докторскую степень по биологии (точнее, по таксономии) в университете Джона Гопкинса. Сирс Олифант утверждал, что его имя — польского происхождения, и чтобы его правильно прочитать, необходимы два словаря, кувалда и некая техническая формула на одном из славянских языков. Он подмигнул Дороти маленькими добрыми глазками поверх пухлых щек.

— Напомни, крошка, ты еще застала юрский период?

Дороти улыбнулась, но ее улыбка предназначалась Полу.

— Возможно. В качестве самого первого из млекопитающих.

— Ничего, что имело бы искусственное происхождение, — сказал Райт. Поначалу планета показалась мне похожей на Венеру.

Он обратил к остальным асимметричное лицо с задумчивой и почти детской полуулыбкой.

— Быть может, назовем планету Люцифером? Люцифер, сын утра. А если мы опустимся на нее и заложим город… я говорю глупости?.. пусть город носит имя Дженсена, в память более чем солярного мифа.

Продолжая массировать веки, Спирмен резко спросил:

— Мифа?

— Ну разумеется, Эд. Все погибшие герои продолжают жить в памяти, и любовь живых преувеличивает их подвиги, творя легенду. Как же иначе?

— Но, — обеспокоенно вмешалась Энн Брайен, — Люцифер ведь…

— Милая моя, Люцифер был ангелом. Дьяволы и ангелы — это в общем-то один вид… в разных условиях. Я отметил этот факт, еще когда был неоперившимся интерном. И снова обратил на него внимание, занявшись антропологией. Даже пребывание на космическом корабле в компании пяти людей, которых я люблю, как никого больше, лишь укрепило мои выводы на сей счет… Значит, никаких объектов искусственного происхождения?

— Вы не видели самых последних снимков, док, — сказала Дороти.

— А что там? — серые глаза Райта засверкали. — Ну-ка, ну-ка! Я уже почти потерял надежду.

Энн поспешила присоединиться к нему. Стройная, подвижная, чересчур высокая. Райт покровительственно обнял ее за плечи.

— Параллельные линии в джунглях? Хм… Почему нет ничего похожего на открытой местности?

— Мы можем сделать еще снимки, — предложил Спирмен. — Но…

Пауза затянулась. Молчание прервал Пол Мейсон.

— Что «но», Эд?

— Мы постепенно падаем на планету. Я могу вывести нас на другую орбиту, но на это потребуется топливо. У нас нет лишней массы для реакции. Смерть Дженсена одиннадцать лет назад… — Спирмен покачал тяжелой головой. — Тридцать расчетных ускорений, и промежутки между ними оказались недостаточны, чтобы мы смогли отдохнуть. Помните, что от нас осталось, когда это все окончилось? Вот почему я старался давать больше времени на торможение. — Он заговорил медленнее, тщательно подбирая слова. Последнее ускорение, как вам известно, не было рассчитано заранее. Должно быть, Дженсен был уже мертв, когда отключил автоматику… сердце не выдержало, а рука продолжала движение… то ускорение чуть не расплющило нас…