ПАСЫНКИ ЗИНДАНОВ
(МИР, КОТОРОГО НЕТ)
Виктор Кувшинов
Роман, фантастика, приключения
Обложка: Ольга Орлова (Bukvaved.ru)
ОГЛАВЛЕНИЕ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ЯН
Глава 1. Жизнь № 1
Глава 2. Жизнь № 2
Глава 3. Трое из зиндана
Глава 4. Бежать и догонять
Глава 5. Пиратша
ЧАСТЬ ВТОРАЯ: В ПОИСКАХ ТЕНЕЙ
Глава 6. Начало
Глава 7. Последний из первых
Глава 8. Снова вместе
Глава 9. В поисках теней
Глава 10. В лесах
Глава 11. Под землей
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: ВЛАДЕТЕЛЬ НЕБЕС
Глава 12. Девять
Глава 13. Когда нет слов
Глава 14. Саши
Глава 15. Возвращение создателя
Спи мой мечтатель
средь ласковых снов,
Скоро вставать -
ты в ловушке миров.
Память пронырливо
разум обманет,
Радость уйдет
и надежда растает.
Сколь не пытайся
судьбу обмануть,
Ничто не исправить
и ничто не вернуть…
… в голове кружились незнакомые стихи. Откуда он их знал? Ян пытался открыть глаза, но это ему никак не удавалось. Звуки постепенно стали просачиваться в уши, однако ничего, кроме того, что где-то капала вода, не было понятно. Наконец до него дошло, что вокруг сыро и довольно холодно. Он слегка пошевелил ногой. Там что-то хлюпало, как будто под ступней была слякоть. Постепенно силы возвращались, и он открыл глаза. Это мало что изменило – все вокруг скрывали плотные сумерки, нарушаемые только призрачным светом, проникающим сюда из-под железной решетки сверху. Он поднял руку и стал ощупывать лицо, одежу, земляные стены… Похоже, он был одет в какие-то лохмотья и находился в яме, единственный выход из которой был зарешечен. С неба в клеточку мерно капала вода в лужу, скопившуюся в центре ямы.
Так как ничего интересного вокруг не нашлось, Ян снова закрыл глаза и попытался хоть что-то вспомнить. Мысли с трудом ворочались в голове: «Как он здесь оказался? И вообще, что с ним произошло?» Смутные воспоминания никак не хотели оформляться ни во что определенное, и он решил начать с самого простого – вспомнить, кто он такой. Одно было ясно: зовут его Ян, он мужского пола и среднего возраста, но дальше начинались трудности. Смутно вспоминалось, что жил когда-то в стране, под названием…, нет, не вспомнить. У него были родители, но как их звать – тоже никак не прояснялось.
Чем он занимался всю жизнь? Учился? – может быть. Работал? – наверно. Но ничего конкретного в голове не прояснялось. Всплывали только какие-то бытовые детали, происшествия из детства – в общем, всякая ерунда, не объясняющая ровно ничего. Что за странная амнезия? Он домучил себя попытками что-либо вспомнить до того, что начала адски болеть голова.
Силы, тем временем, потихоньку возвращались, и он решил обследовать место, в котором пришлось оказаться. Открыв снова глаза, он увидел все ту же сумрачную картину. Опершись на мокрую и скользкую земляную стену, Ян с трудом встал и подождал, пока успокоятся оранжевые блики перед глазами. Уняв дрожь в коленях, сделал два осторожных шага вдоль стенки, держась за нее руками. Ступни скользили в грязи, но, удержав равновесие, он выяснил, что находится в земляной яме метра четыре в диаметре, с закрытым верхом, и небольшим зарешеченным люком. В голове всплыло странное слово «зиндан». «Кажется, так называют такую тюрьму на востоке... – на каком востоке?» - Ян не мог вспомнить. Но то, что его здесь держат взаперти, до него дошло со всей безнадежной отчетливостью. Узник вышел на середину ямы, встал в лужу под люком и поднял руки. От вытянутых вверх пальцев до решетки было еще почти метр – одному ему отсюда не выбраться.
Ян попытался крикнуть и почему-то удивился собственному голосу – хриплому и чужому. «Почему чужой? И какой у него был тогда голос раньше?» – ответа не было. Не дождавшись никакой реакции на свои призывы, он прошел ближе к стенке и плюхнулся прямо на мокрую землю. Тишина давила на уши, а звук капающей воды выводил из себя. Казалось, прохладный воздух постепенно высасывал из тела жизненные силы. Узник несколько раз подходил к решетке, в отчаянии пытался допрыгнуть до нее, но, снова и снова убеждаясь в напрасности этих действий, затихал, скорчившись в комок у стены и пытаясь сохранить хоть какое-то тепло в теле. В конце концов, он окончательно замер, тупо уставившись в серые сумерки. Время перестало для него существовать, также как и голод, прохлада и сырость. Мысли тупо вертелись вокруг одного вопроса: «Кто он такой, и как здесь очутился?»
Он не знал, когда это случилось, и сколько он так просидел, – может быть несколько часов, а может – дней. Из состояния стагнации его вывел лязг откидываемой решетки и свет факела, резанувший по глазам.
- Хе! Смотри! Кого-то принесло на сей раз, – проворчал один голос.
- Да, будет «нашему» забава! Кажись мужик. Баба была бы лучше, ну да ничего, и этот сойдет. Ладно, бросай веревку – пусть сам выбирается.
Ян разглядел, как из отверстия скинули конец веревки. С трудом встав на ноги, он подошел и попытался ухватиться, но затекшие конечности не хотели слушаться.
- Ну, чё раззявился? Лезь, если сгнить здесь не хочешь! – послышался далеко не ласковый окрик.
- Я… я не могу. Руки затекли, – выдавил из себя совсем охрипшим от бездействия и холода голосом Ян.
- Так давай, разминай! – раздалось нетерпеливое понукание сверху. – Хотя бы ухватись получше, мы тебя вытянем. Не век же тебя ждать.
Ян, помахав руками, ухватился за веревку и намотал ее на кисти, чтобы та не выскользнула из непослушных пальцев. Соображать было некогда. В душе царил сумбур: «Кто эти люди и зачем он им понадобился? Если это тюрьма, почему они, увидев его, удивились, как незнакомому человеку?» Но, кажется, убивать его сразу не собирались, и это радовало. Так как любая другая альтернатива холодной и сырой камере заточения ему сейчас представлялась лучшим выбором.
Слегка ободрав ладони с локтями и подрастянув связки, Ян все же оказался наверху перед двумя детинами неопределенного возраста и рода занятий. Хотя, как он определил бы род занятий? Ян постарался вспомнить, что значит род занятий, но ему не дали долго думать, подтолкнув в спину и приказав шевелить ногами. Они вышли из-под навеса, прикрывавшего яму, и двинулись гуськом по тропинке, идущей в лес. Снаружи было скучно и пасмурно. Тучи висели над головой, готовые вот-вот пролиться холодным душем. Ян шел в середине и рассматривал покачивающуюся спину бредущего впереди мужика, одетого в потертую брезентовую фуфайку и такие же шаровары, заправленные в резиновые сапоги. Узник посмотрел на свои башмаки, которым больше подошло бы название лапти, да еще и насквозь промокшие. Он попытался прояснить обстановку, спросив:
