Иллюстрация Николая ПАНИНА
Славное было лето. Теплое, но не жаркое. По ночам шли дожди и охлаждали воздух, так что днем, когда солнце снова всходило в зенит, было по-прежнему свежо.
Мальчик и девочка, близнецы, похожие друг на друга, как две горошины в стручке, играли в высокой траве. Вокруг была долина на окраине маленького города, безлюдная в ранний час.
— А вот и не поймаешь! — кричала девочка и, прыгая в сторону с тропинки, ловко ускользала от протянутых рук. — Не догонишь! Не поймаешь! Вода-вода-неотвода — поросячья порода!
Мальчик бежал следом молча, сосредоточенно пыхтя, виляя среди травяных кочек. Шаг за шагом они удалялись всё дальше от города.
Внезапно небо потемнело. Солнце закрыл огромный корабль, похожий на маленькую луну.
— Посадочный модуль, — прошептал мальчик, остановившись.
Девочка тоже замерла и подняла глаза к небу.
— Я такого еще не видела, — произнесла она тихо.
Мальчик не отрывал взгляд от корабля. Пришелец казался невероятно большим. Мальчик давно интересовался космическими челноками и неплохо в них разбирался, но сейчас мог бы повторить слова сестры: он никогда раньше не видел такой модели.
Внезапно он испугался. Это был инстинктивный, глубокий страх, ранее не знакомый ему. Страх добычи, увидевшей хищника. В желудке заныло, маленькие волоски на коже встали дыбом. И чем дольше он смотрел на корабль, тем страшнее ему становилось.
— Он мне не нравится, Йола, — прошептал мальчик. — Мы должны спрятаться.
Сестра удивленно на него посмотрела.
— Мы должны бежать! — настаивал брат.
Он схватил девочку за руку и потянул ее в траву. Йола, все еще недоумевая, повиновалась.
— Бежим в лес! — Мальчик сжал ее руку еще крепче.
Они уже добрались до опушки, когда девочка внезапно остановилась и вырвала руку.
— Скорее, Йола! — крикнул он, но, оглянувшись, тоже замер, как испуганный зверек.
Позже он не смог вспомнить точно, что произошло. Он знал только, что был не в состоянии пошевелиться от ужаса. А Йола неожиданно поднялась в воздух. Она не плакала, не кричала и вообще оставалась странно спокойной, словно статуя. Она просто взлетела и устремилась к темному объекту, закрывавшему солнце. И больше он ничего не видел.
— Йола! — позвал он, когда снова смог говорить.
Ответа не было.
И тогда он заплакал.
Позже он узнал, что Йола была не единственной, кто пропал в то утро. На корабль забрали многих людей. По официальным подсчетам, несколько сотен. То, что сестренка оказалась на чужом корабле не одна, конечно, утешало, но не слишком.
И тогда мальчик поклялся, что вернет свою сестру, чего бы ему это ни стоило. По правде говоря, он даже не догадывался, и никто не мог сказать ему, чего это может стоить. Никто не знал, откуда прилетел этот корабль, чего хотели существа, которые прибыли на нем. Даже кем были эти существа и как они выглядели, осталось неизвестным. Корабль пытались атаковать, но космические аппараты людей были по сравнению с ним, словно комары рядом с медведем, и не могли нанести ему серьезного вреда. Он исчез так же неожиданно, как появился. Позже, когда мальчик покинул свою родную планету Комон и начал странствовать в космосе, ему удалось узнать чуть больше. То посещение было уникальным. Корабля не видели ни на одной из планет-колоний.
Но однажды, когда мальчик вырос, ему представился случай проникнуть туда, где раньше никто не бывал.
Пробуждение было ужасным. Холод, боль в мышцах, молочно-белый туман перед глазами. Температура в помещении была очень низкой, и казалось чудом, что он еще может дышать. Каждый вздох отдавался в легких болью. Он не знал, как очутился здесь и, удивившись этому, понял, что не помнит вообще ничего. Кто он такой, откуда взялся? Впрочем, сейчас это было неважно, ведь еще немного при такой температуре — и он умрет.
Он снова с трудом втянул воздух и закашлялся. Из пересохшей гортани вырвался хрип. Пить! Ему нужна вода! И в следующий момент руки отяжелели — в них оказался сосуд. Он не стал думать, кто и почему сотворил это чудо, просто прильнул губами к краю и начал пить. Хорошо! Вода смочила горло, пропало противное чувство жжения, сознание прояснилось. Но память не вернулась.
— Кто ты? — прозвучал звонкий и ясный голос за его спиной.
«Хотел бы я сам это знать?» — подумал он, поворачиваясь.
Голос принадлежал женщине. Он видел ее смутно, окутанную облаком разноцветного тумана. Но она обращалась к нему.
— Я… я… — он повторял это в смутной надежде, что ответ придет сам. Но всё тщетно — память словно отделила от его сознания стальная завеса.
— Тебя не должно быть на нашем корабле, — продолжала женщина. — Мы не брали тебя. Ты пришел сам. Добровольно. Это очень необычно. И глупо.
Ее голос звучал спокойно и отстраненно, словно она обсуждала сериал или просматривала фотографии в глянцевом журнале.
Он растерянно улыбался. Ее слова ничего не значили. Он даже не понимал, где находится.
— А… что, собственно, случилось?
— Мы отправили тебя в криокамеру и забыли. На долгое-долгое время. Ну… почти забыли. — Она усмехнулась. — А теперь я хочу узнать, что тебе нужно от нас. Мне любопытно. Благодари Вселенную: если бы не мое любопытство, ты бы умер. Или того хуже. Есть разные возможности…
Он вздохнул, ощущая странную вину. Она освободила его, спасла, а он не может исполнить ее желания — или он был виноват не перед ней? Не только перед ней?
— Я ничего не помню. К сожалению…
Женщина молчала, а он силился вспомнить хоть что-нибудь. Воспоминания казались раскаленным камнем, который он перебрасывал в ладонях. О, как это было больно! Но погоди! Вокруг все еще царил адский холод. И он принялся воображать, что камень постепенно остывает, его цвет темнеет — и вот уже можно различить форму и прожилки, вкрапления других пород. Внезапно его голова наполнилась смутными картинами — воспоминания возвращались! Но их пока было слишком много, и были они слишком неотчетливы, чтобы он мог разобраться. Образы… голоса… цвета… запахи… ощущения… — всё это обрушилось на него, словно он оказался в центре гигантского калейдоскопа.
Но вот одна картинка стала четкой. Это было воспоминание о его собственной смерти. Выстрел — и пуля пробила грудь. Яркая вспышка боли и слабость. Отчаянный крик. Гнев и скорбь. И его тело, падающее на пол. Но кто держал оружие? Кажется, он улыбался?
— Вы? Это вы убили меня?
