И вот тут он берет в руки череп, смотрит на него и говорит… Говорит… О-о!.. — застонал, отбросив перо, Шекспир, вскочил и заходил по комнате. Говорит…
Он остановился возле входной двери и, раскачиваясь, пару раз несильно ударился головой о косяк.
— Говорит… — тоскливо протянул он вслух. — Что?!
Тук-тук-тук — постучали молоточком в дверь.
Кто бы это мог быть в столь поздний час? Однако Вильям Шекспир не отличался особой осторожностью: ведь скорее это мог быть какой-нибудь друг-актер с бутылочкой вина, нежели неизвестный враг. Даже не спрашивая, кто там, он отодвинул засов.
На пороге стоял юноша в странной одежде, явственно выдающей его нездешнее происхождение.
— Добрый вечер, сударь, — кивнул ему хозяин. — Вы ищете Вильяма Шекспира, сочинителя, или же вы ошиблись дверью?
— Нет, нет, — откликнулся тот с чудовищным акцентом. — Я есть очень нужен Шекспир. — И добавил: — Именно вас.
— И зачем же, смею поинтересоваться, вам понадобился скромный постановщик представлений для публичного театра? — осведомился Шекспир, отступая, чтобы пропустить странного незнакомца внутрь.
Теперь, при свете трех горящих свечей, он смог внимательнее разглядеть своего посетителя. Тот был молод, лет двадцати двух, двадцати трех, не более, и тщедушен телом. На носу его красовалось диковинное приспособление для улучшения зрения — очки, о которых драматург доселе знал лишь понаслышке, а одежда гостя была нелепа до комизма… В руках он держал нечто, напоминающее мешочек из странного, очень тонкого и блестящего, как шелк, материала.
В целом же незнакомец не производил впечатления человека умного или хотя бы богатого… А труппа ждет рукопись… Шекспир нахмурился:
— Не примите за неучтивость, однако я вряд ли смогу посвятить вам много времени… — начал он.
— Много не хотеть, — перебил его незнакомец. — Мало, очень мало я хотеть времени вас.
— Ну и?.. — спросил Шекспир, не сдержав улыбки. — Чем же могу быть полезен?
— Что вы писать? — спросил незнакомец, указывая на листы бумаги на столе.
— А вам, сударь, какое дело?! — Шекспир встал так, чтобы заслонить стол. Не агент ли вы соперников «Глобуса»? Или вы — шпион этого подонка Роберта Грина, который насмехается надо мной в памфлетах, пользуясь благорасположением знати?!
— Нет, я хотеть помочь, — юноша в очках приложил свободную руку к груди, широко улыбнулся и покивал. — Я есть. Я мочь.
— Вряд ли найдется на свете некто, способный помочь мне, горько усмехнулся Шекспир. — Впрочем… Если вы настаиваете, я могу рассказать вам о своей теперешней работе, тем более что в ней нет секрета, и идею не украсть, ведь она не моя. К тому же я зашел в тупик и вряд ли смогу продолжать. Не знаю, зачем вам это нужно, но извольте. Может, в процессе разговора придет спасительная мысль… Хотя вряд ли… Присядьте, кстати.
Хозяин указал странному гостю на низенькую кушетку, а сам уселся напротив, на обитый потертым синим бархатом стул.
— Итак, за основу пьесы для театра, пайщиком которого я являюсь, я взял историю, рассказанную датчанином Саксом Грамматиком и пересказанную этой бездарью Томасом Кидом в пьесе о датском принце, симулировавшем сумасшествие…
— «Гамлет», — кивнул устроившийся на кушетке незнакомец в очках.
— Ах, так?! — вскричал Шекспир, вскакивая со стула. — Выходит, вы видели ту скверную поделку, где призрак короля кричит и стенает, взывая о мести так жалобно, словно торговка устрицами, которая чувствует, что её товар приходит в негодность?!
Незнакомец невразумительно пожал плечами, скорее всего, он не сумел перевести для себя этот стремительный поток слов. Но Шекспир и не ждал от него ответа. Он продолжил, расхаживая по комнате:
— Пьеса бездарна! Но мне показалось, что в основе её лежит история, которую я — но заметьте, только я — могу превратить в шедевр! Это тем интереснее, что таким образом мы утерли бы нос нашим конкурентам! Мы показали бы, что и голуби, и жабы делаются из одного материала, важно лишь, кто создатель — Бог или дьявол… Хотя пример и не удачен: жаба тоже Божья тварь… Я взялся за дело, и шло оно с отменным успехом. Но вот застопорилось. Стоп! — ударил он ладонью по стене. — Застопорилось до такой степени, что я уже отчаялся закончить эту пьесу! Как?! Как распутать этот противоречивый клубок?!
— Я мочь помочь… — вновь подал голос юноша, глянув зачем-то на металлический браслет на своем запястье.
Шекспир остановился и, багровея, резко повернулся к нему:
— Как вы можете мне помочь, осел вы этакий! — вскричал он. — Может быть, вы дадите мне денег, чтобы я расплатился со своими кредиторами?! Тогда мне и пьеса эта ни к чему!
— Где вы стоп? Какое место в пьеса? — спросил очкарик, не обращая ни малейшего внимания на его гнев.
— Что ж! Извольте! Я остановился на том, что Гамлет сидит на краю могилы и держит в руках череп. Ну?! Что вам это дало? Давайте, помогайте! — воскликнул поэт с горькой иронией.
Очкарик полез в свой мешок, выудил оттуда какой-то томик, полистал его, нашел место и сказал:
— Бедный Йорик.
Шекспир насторожился:
— Откуда вам известно это имя?!
Очкарик, водя пальцем по книжной странице, продолжал:
— Гамлет и Горацио говорят о том, что все умирать, все превращаться в пыль и грязь.
— Постойте, постойте! — Шекспир метнулся к столу. — В пыль и грязь?.. Из которой потом строит хижину бедняк… «Державный цезарь, обращенный в тлен, пошел, быть может, на обмазку стен…» Гениально!
Очкарик, переждав этот пассаж, продолжал:
— Мертвую Офелию класть в землю. Священник говорит, что молитву читать нельзя, можно только цветы класть. Ее брат Лаэрт сказать: «Опускайте. Пусть на могиле растут цветы… Синие…»
Шекспир, скрипя пером, забормотал:
— «И пусть на этой непорочной плоти взрастут фиалки!» Гениально!
— Лаэрт говорить проклятья…
Шекспир забормотал:
— «Да поразят проклятую главу того, кто у тебя злодейски отнял высокий разум…»
— Лаэрт прыгать в могилу. Туда же и Гамлет…
— Они дерутся! — вскричал Шекспир. — Их разнимают. Король говорит Лаэрту, что не стоит связываться с безумным…
— Да-да, — подтвердил очкарик. — Потом Гамлет говорит другу Горацио про письмо, которое он красть, а другое класть, чтобы — (по слогам) Гиль-ден-стерн и Ро-зен-кранц убивать. Потом приходит придворный Озрик и сказать о том, что Лаэрт хотеть драться с Гамлетом. Спорт. Э-э… Состязание.
— Но рапира будет отравлена! — догадался Шекспир.
— Да.
