Римма Казакова
Ремонт мозгов
Двадцать лет назад, уже будучи известной поэтессой. Римма Казакова написала свой первый фантастический рассказ. Было это так: друзья заключили с ней пари и заперли ее в комнате наедине с пишущей машинкой. Через четыре часа рассказ под названием «Эксперимент» был написан. Его охотно напечатал журнал «Смена» (для «Смены» Римма Федоровна написала и второй рассказ — «Чужой муж»). Удивленная публика бурно отреагировала на публикацию, рассказы попали в сборник фантастики и пошли гулять по миру, потому что их перевели в Японии, Чехословакии, Германии, Штатах и до сих пор переиздают.
Не так давно мы разговорились, и Римма Казакова сказала, что собирается вернуться к этому популярному жанру. Наши читатели могут убедиться, что слов на ветер она не бросает.
Наталья АРИШИНА
* * *
Дарк шел по улице и лениво ел мороженое. Одна мысль смутно просвечивала в его сознании, время от времени вселяя тревогу. Дарк вспоминал забытое и слегка успокаивался: с этим действительно можно было повременить. В последний раз все обошлось настолько удачно, что, казалось, так будет всегда. Но, нет, начались сбои, уже известные ему, он понимал, что, хочешь — не хочешь, заняться этим придется. Но как? Опять повезет, и операция будет простой и точкой?
Дарк скомкал бумажку с палочкой и бросил в мусоросток, желобком протянувшийся вдоль ходовой части улицы. Округа вдруг проявилась для него, погруженного до этого мгновения в себя. Как фотография, когда на непорочном листке вдруг возникают очертания предмета. И первое, что он увидел, была вывеска, словно специально возникшая на его пути: «РЕМОНТ МОЗГОВ». Дальше в элегантных скобках стояло мелкими, но отчетливыми буквами: (замена).
Дарк обрадовался. Замена-то и была ему нужна! Как же прекрасно в прошлый раз его прооперировали! Собственно, операцией это называлось по медицинской аналогии. Глотаешь таблетку, погружаешься в приятную дрему, а в это время прибор обшаривает твой мозг и что-то меняет в отработанных блоках. Полагалось делать это время от времени, а когда — каждый сам определял. Род недомогания, сбой в памяти, разлаженность движений. И человек шел в ремонтную мастерскую. А в последний раз Дарк угодил, видимо, в какой-то эксперимент. Ему сказали, что все будет заменено целиком: один всецелый блок мозговой деятельности взамен его хромающего в отдельных звеньях мыслительного органа.
— Что беспокоит? — спросил ласковый, похожий на парикмахера оператор.
— Да ничего определенного, — ответил Дарк, — Просто время подходит. А не хочется, знаете ли, чтобы Инспектор приходил…
К Дарку Инспектор не приходил ни разу. Но от знакомых он слышал, что не дай Бог дождаться инспекторской проверки. Это было связано с крупными неприятностями. Люди вроде бы вообще исчезали. И поэтому каждый спешил при любом варианте дискомфорта идти в мастерскую по доброй воле. Может, даже перестраховавшись.
Парикмахер-оператор криво улыбнулся.
— Дайте вашу карту!..
Посмотрел карту через лупу, покрутил.
— Да вообще-то по времени пора обновляться.
— А нельзя ли заменить целиком? — робко попросил Дарк.
— Что-то не слышал о таком, чтобы целиком меняли. Вы где это делали?..
Дарк пытался вспомнить, где. Не вспомнил.
— Вот видите, и вправду барахлит. Забыл, где…
— Ну, ладно, — примирительно улыбнулся оператор. — Пройдите в кабину…
Дальше был темный плывущий провал. Очнувшись, Дарк спросил служащего ремонтной конторы:
— И как?..
Служащий, которому не положено было распространяться, вдруг вопреки инструкции, которую знали и он, и клиент, сказал быстро, отводя глаза:
— Да что-то странное, однако. Пришлось понемногу все подкорректировать…
— Спасибо, — рассеянно поблагодарил Дарк и пошел прочь.
* * *
За услуги ремонта платило государство, поэтому «спасибо» было нормальной точкой, завершающей стереотипическую операцию. Дарк вышел на улицу. Было солнечно. В ярком свете дневных лучей город вдруг показался ему незнакомым и неприятным. Он как бы впервые увидел длинные многоэтажные здания из серого металла, которые отгораживали мир от города и создавали ощущение, что за двумя линиями построек ничего больше нет. Существовал ли и вправду мир там, за этими казарменными постройками — однообразными, с маленькими квадратными окнами?
Дарк пошел вперед, интуитивно понимая, что дом его где-то там. «Ни деревца…» — подумал Дарк. «Деревца… А что такое деревца? Где он это видел, откуда знает? И трава… И птицы. А небо должно быть синим». Дарк посмотрел вверх. Солнечно… Но солнца не было. Откуда-то лился яркий, белесый свет. То, что Дарк про себя назвал небом, выглядело как высоченный, подсвеченный купол цвета тех же металлических зданий.
Дарк свернул в переулок, подошел к подъезду, открыл дверь ключом и попал в лифт, который, вознес его, куда надо. Как будто лифт знал, какой Дарку нужен этаж. Открылась раздвижная металлическая дверь, Дарк шагнул в прихожую и услышал голос Алси:
— Ты уже вернулся? Вот хорошо! Иди скорее, парсбол уже начался!
Дарк вошел в столовую, где у огромного, во всю стену экрана сидела жена и не отрывала глаз от игры, разворачивающейся на экране. По экрану бегали свинцовые и золотые парсы, они стукались друг о друга, словно ждали приказ на построение для серьезного сражения.
Алси дернула мужа за руку:
— Садись! Чур, я сегодня — за сереньких…
Дарк плюхнулся рядом с женой на диван и протянул руку к клавиатуре. И пошла нормальная, только очень уж примитивная, как показалось Дарку, электронная игра: кто — кого. Через несколько минут Дарк подумал, а почему он занимается таким идиотизмом? Несколько раз он пытался прекратить, но Алси нервно хватала его за руку, не давала встать. Более того, Дарк видел: она искренне болела за игру, ноздри ее раздувались, она орала истошно, когда ее парсы забивали золотых противников, постанывала, проигрывая.
Дарк невольно всмотрелся в свою подругу жизни и ужаснулся безмятежной тупости ее добротного лица с крепким подбородком и непроницаемыми водянистыми глазами. Когда-то они были нежно-голубыми.
В сознании Дарка возник образ давних — или недавних? — дней: прозрачноглазая, тоненькая девушка, которую он мог приподнять от земли одной рукой. Волосы у нее были светлые, невесомые, губы пахли терпко, как ромашки в поле. Он любил ее…
