Игорь Росоховатский
Встреча во времени
Зубчатая линия горизонта, казалось, была залита кровью. Солнце умирало, испуская последние длинные лучи и прощаясь с землей.
А он стоял у ног гигантских статуй и оглядывался вокруг. Он смутно чувствовал: тут что-то изменилось. Но что именно?
Определить невозможно. Тревожное беспокойство охватило его…
Он был археологом. Его худощавая, слегка напряженная фигура казалась моложе, чем лицо, коричневое, обветренное, с усталыми, обычно слишком спокойными глазами. Но когда они, вглядываясь в знакомый предмет, оживлялись, вспыхивали, казалось, что этот человек сделан из того же огненного материала, что и солнце, под которым он ходит по земле.
Теперь его звали Михаилом Григорьевичем Бутягиным, а когда он был здесь впервые, просто Мишей.
Это было пять лет назад, когда он готовился к защите диссертации, а его подруга Светлана занималась на последнем курсе. Она сказала: «Это нужно для дипломной работы, Миша», — и он добился, чтобы ее включили в состав экспедиции.
Михаил Григорьевич всматривался в гигантские фигуры, пытаясь вспомнить, около какой из них, на каком месте она сказала: «Миша, трудно любить такого, как ты…» И спросила, задорно тряхнув волосами: «А может быть, мне только кажется, что люблю?» Губы Михаила Григорьевича дрогнули в улыбке, потом застыли двумя напряженными линиями.
«Что здесь изменилось? Что могло измениться?» — спрашивал он себя, оглядывая барханы. И снова вспомнил с мельчайшими подробностями все, что тогда произошло.
…Направляясь в третье путешествие к останкам древнего города, четыре участника археологической экспедиции отбились от каравана и заблудились в пустыне. И тогда-то среди барханов они случайно обнаружили эти статуи. Фигура мужчины была намного выше, чем фигура женщины. Запомнилось его лицо, грубо вырезанное, — почти без носа, без ушей, с широким провалом рта. Тем более необычными, даже неестественными на этом лице казались четко очерченные глаза. Можно было рассмотреть ромбические зрачки, синеватые прожилки на радужной оболочке, негнущиеся гребешки ресниц.
Фигуры статуй поражали своей асимметрией. Туловище и руки были очень длинными, ноги короткими и тонкими.
Сколько участники экспедиции ни спорили между собой, не удалось определить, к какой культуре и эпохе отнести эти статуи.
Ни за что Михаил Григорьевич не забудет минуты, когда впервые увидел глаза скульптур. У него перехватило дыхание. Он остолбенел, не в силах был отвести от них взгляда. А потом, раскинув руки, подчиняясь чьей-то чужой, непонятной силе, пошел к ним, как лунатик. Только ударившись грудью о ноги статуи, он остановился и тут же почувствовал, как что-то обожгло ему бедро. Он сунул руку в карман и охнул.
Латунный портсигар был разогрет, как будто его держали на огне.
Михаил пришел в себя, оглянулся. Профессор-историк стоял абсолютно неподвижно, с выпученными глазами, тесно прижав руки к бокам. Он больше был похож на статую, чем эти фигуры.
Даже скептик Федоров признался, что ему здесь «как-то не по себе».
Когда Светлана увидела фигуры, она слабо вскрикнула и тесно прижалась к Михаилу, инстинктивно ища защиты. И ее слабость породила в нем силу.
Он почувствовал себя защитником — сильным, стойким — и преодолел страх перед глазами статуи.
Очевидно, правду говорили, что в археологе Алеше Федорове живет физик. Он тайком совершил археологическое кощунство — отбил маленький кусочек от ноги женской статуи, чтобы исследовать его в лаборатории и определить, из какого вещества сделаны скульптуры. Вещество было необычным — в нем проходили какие-то завитки, и при изменении температуры оно покрывалось бледно-голубыми каплями.
Через несколько дней заблудившихся участников экспедиции обнаружили с самолета. Они улетели в Ленинабад, мечтая вскоре опять вернуться в пустыню к статуям.
Но началась Великая Отечественная война. Светлана ушла вместе с Михаилом на фронт. Профессор-историк погиб при блокаде Ленинграда.
Погиб и Алеша Федоров при взрыве в лаборатории. Взрыв произошел как раз в то время, когда Алеша исследовал вещество статуи. Один из лаборантов утверждал, что всему виной тот кусочек вещества, что он действует как очень сильный катализатор — ускоряет одни реакции и замедляет другие. Из-за этого и вспыхнула находившаяся в это время в лаборатории легко воспламеняющаяся жидкость…
Окончилась война. Михаил Григорьевич и Светлана вернулись к старым, неоконченным делам. И, конечно, в первую очередь к тайне статуй.
Оказалось, что в 1943 году в пустыню, к месту нахождения статуй, вышла небольшая экспедиция. Но разыскать статуи не удалось. Возможно, их засыпали движущиеся пески.
Михаил Григорьевич начал организовывать новую экспедицию. На этот раз Светлана не могла сопровождать его — два месяца тому назад она родила сына.
Михаил Григорьевич сам вылетел в Ленинабад, а оттуда направился дальше, к пустыне. И вот здесь, договариваясь с проводниками, он услышал легенду, которая заставила его задуматься.
«Давным-давно, много веков назад, через пустыню двигались кочевники народа газруф. Они бежали от вражеских племен. Кочевники погибали от жары и жажды.
И тогда старейшина племени принес в жертву своим проклятым идолам самую красивую и юную девушку. Он молился: «Не отворачивайтесь от нас, боги! Помогите нам, боги ветра, палящих лучей, песка, воздуха!» Может быть, еще долго выкрикивал бы неверный свои молитвы идолам. Но вдруг кочевники увидели, как от солнца оторвался кусок и начал падать на землю. Он увеличивался на глазах, превращаясь в кривую огненную саблю.
Кочевники упали ниц, закрывая уши, чтобы не слышать ужасного рева и свиста. Но тут чудовищный ураган налетел на них. Через несколько мгновений от многих мужчин и женщин в живых осталось лишь трое.
Еще десять и четыре дня шли они по пустыне и увидели вдали сверкающие горы. Они были совершенно гладкими, в виде двух гигантских колец, связанных между собой. Испугались неверные и в страхе убежали. Еще много дней блуждали они по пустыне, и лишь одному из них суждено выйти к людям, чтобы рассказать им обо всем… И тогда муллы наложили строгий запрет: все караваны должны обходить «священное» место, где лежат страшные кольца.
И если какие-нибудь путники, заблудившись, приближались к кольцам на расстояние пяти полетов стрелы из лука, они погибали от неизвестной болезни…»
«Что бы это могло быть?» — думал Михаил Григорьевич. Ему удалось в рукописях одного древнего историка найти подтверждение легенды.
