Петко Тодоров
Молодые болгарские фантасты
К фантастике литература обращается с незапамятных времен, но в Болгарии исторически обусловленное развитие научно-фантастической литературы началось менее полвека назад. И если раньше произведениям этого жанра принадлежало скромное место в общелитературном процессе, то в последние два десятилетия болгарская фантастика уверенно шагнула вперед.
Сборник «Детские ладошки» поможет читателям познакомиться с молодым поколением писателей-фантастов, в активе которых имеется одна или несколько книг.
Разумеется, болгарская фантастика вряд ли могла добиться значительных успехов, если бы не опиралась на творчество писателей старшего поколения, таких как Георгий Илиев, еще в тридцатые годы утверждавший образ ученого как человека, обязанного защищать гуманистическую направленность науки в эпоху бурного научно-технического прогресса.
Или на произведения Светослава Минкова, в которых поднимались социальные проблемы общества, напичканного техническими достижениями и раздираемого политическими распрями.
О творческом же сообществе фантастов, о коллективных: усилиях, направленных на создание национальной модели научной фантастики, можно говорить лишь применительно к шестидесятым годам.
Творчеству Павла Вежинова, Эмила Манова, Александра Герова и Любена Дилова не свойственно отмеживание от общего процесса развития художественной литературы, что выгодно отличает его от творчества их западных собратьев по жанру. Как правило избегая оригинальничанья и стараясь не выпячивать чудеса технического прогресса, фантасты старшего поколения обращались к актуальным социально-этическим и психологическим проблемам, делились с читателями философскими раздумьями, пеклись о высокой художественности.
Реалистическая литература неизменно ставила во главу угла человека. Этому принципу остались верны и молодые болгарские фантасты. Их произведения поражают своей зрелостью и завершенностью.
Яркие, непохожи одна на другую книги, в которых ярко проявляется своеобразный почерк каждого автора, совершенно невозможно отнести к разряду занимательного чтива. В вошедших в сборник произведениях космические приключения, описание жизни в далеком будущем служат лишь поводом для того, чтобы порассуждать о непреходящих человеческих ценностях. Заметно повысился и художественный уровень фантастики. Она сумела избавиться от налета провинциальности, заметного в прошлом на фоне лучших зарубежных образцов. Этому, безусловно, способствовало как внутреннее развитие жанра, так и знакомство с творчеством крупнейших мировых фантастов и прежде всего советских. Читатели Болгарии широко знакомы с книгами Станислава Лема, Ивана Ефремова, братьев Стругацких, Кира Булычева, Рея Брэдбери, Йозефа Несвадбы, Ильи Варшавского, Кондрада Фиалковского, Герберта Уэллса…
Еще раньше они успели полюбить произведения Ал. Толстого, Карела Чапека, Александра Беляева и, разумеется, большинство романов Жюля Верна.
Широкий спрос на фантастику заставил резко повысить количество издаваемых произведений болгарских писателей-фантастов. В ряде издательств стали выходить специальные библиотечки фантастической литературы. Страницы молодежной печати, а также ставшие традиционными фестивали фантастики, эвристики и прогностики всячески способствовали контактам читателей с фантастами старшего поколения и теми, кто недавно начал осваивать этот жанр. Немаловажную роль сыграл интерес молодежи к возрожденному в фантастике образу положительного героя, смело преобразующего мир.
Назрела необходимость в появлении нового периодического издания, которое и стало выходить с нынешнего года под названием «Фантастика, эвристика, прогностика».
В целом можно сказать, что в последние годы благодаря творчеству молодых болгарская фантастика стала еще пристальнее вглядываться в человека, не забывая при этом заботиться о повышении художественных критериев. Вероятно, именно этим прежде всего объясняется повышение читательского спроса на произведения этого жанра. Не будет преувеличением сказать, что успех обусловлен и идейно-художественными достоинствами.
В сборник «Детские ладошки» вошли рассказы тринадцати молодых авторов-фантастов. Большинство из них родились после 1950 года. Нарочно не называю их имен — пусть прежде читатель познакомится с самими произведениями, так будет легче запомнить и писательские имена. Понятно, что представление этих авторов советскому читателю связано с определенным риском, как рискованна любая встреча публики с незнакомым ей автором. Рисковал и составитель сборника, поставив рядом произведения столь непохожих по творческому стилю и направлениям художественного поиска авторов. Но риск этот оправдан, ибо молодым следует смелее штурмовать рубежи большой литературы.
Остается только пожелать им успехов!
Агоп Мелконян
Плач после боли
Преодолевая отвращение, он прикоснулся к разбухшему от прилива крови телу Змеевидной, провел ладонью по ороговевшему хребту, погладил мягкие, осклизлые складки шеи. Вздрогнув от неожиданной ласки, она прижалась к камню и вздохнула, обнажив белые резцы.
«Оставь посевы воспоминаний. Равнина велика, она впитает их. Посевы прорастут, жилистые стебли ростков пережитого встанут над полем, сопротивляясь ветру и не поддаваясь времени. Потом явится Великий Ароа и начнет свою жатву, примется косить побег за побегом, страдая от боли, ибо жатва для него — это всегда великая скорбь. Только в Великом Ароа осталось жить сострадание».
Лаской благодарности он хотел успокоить свою бунтующую совесть, предчувствие роковой неизбежности прощания полнило душу яростью и тоской. На стартовой площадке в нетерпении застыла серебристая игла звездолета, готового грохотом плазменных двигателей сотрясти тишину утреннего неба.
«Здесь останутся семена. Пройдет горький дождь, кора вберет его в себя и даст семенам жизнь. В сезон дождей я превращусь в мертвую чешую, спрячусь в расселину, перестану дышать и думать. Вокруг меня зашумят струи горького желтого дождя, разъедающего камни, и, проснувшись, я увижу причудливый рисунок, оставленный стекающими ручейками. Целых полгода я буду оставаться мертвой, тонкой и прозрачной, как оболочка семени, а потом буду в одиночестве бродить по земле в поисках новых рисунков, оставленных дождем. Помню, как ты жалел о том, что единственному живому и разумному существу, обитающему на этой планете, приходится по полгода проводить в состоянии летаргии. Не отказывайся… Да, ты не сказал, но подумал. Полгода я мертва. Полгода — одинока. Всё так и есть».
