Николай Владимирович Томан
История одной сенсации
ИСТОРИЯ ОДНОЙ СЕНСАЦИИ
1. Видение из космоса
Лоб профессора Реймонда Писфула покрылся легкой испариной, что случалось с ним лишь в минуты крайнего волнения. Вот уже добрых четверть часа настраивал он свой телевизионный приемник на ту волну, на которой принял вчера необыкновенную передачу. Однако все было напрасно. Экран то светился тусклым зеленоватым светом, то покрывался рваными светлыми линиями, торопливо бежавшими по его диагонали.
Может быть, сместилась антенна? Едва ли. Еще вчера он проверил ее крепления и уточнил положение по звездному атласу. Антенна телевизора была направлена на «альфу» Центавра — ближайшую — к нашей планете звезду. Проверял профессор положение антенны и сегодня вечером. Направление ее было тем же.
В чем же тогда дело? Телевизионная аппаратура тоже совершенно исправна.
Чтобы убедиться в этом еще раз, Писфул переключил направленную антенну на обычную и попробовал принять передачи столичных телевизионных станции. Мягко защелкали под пальцами профессора переключатели диапазонов. Конверторы автоматически перестроили генераторы строчной развертки на частоту строк телевизионного изображения соседних государств. Телевизор работал безупречно. На его экране возникали кадры бешеной ковбойской скачки, колеса и фары рекламируемых автомобилей, сцены из телевизионных пьес и театральных постановок. Но, как только Писфул переключился на остронаправленную антенну и вчерашнюю частотную полосу, снова все, исчезло. На экране наблюдалось лишь слабое мерцание люминофоров, сопровождаемое хаотическим потрескиванием электрических разрядов в динамиках телевизора.
Неужели сегодня не удастся принять то, что так таинственно возникло на экране телевизора вчера ночью? Он предположил даже, что изображение это принесли электромагнитные волны, идущие откуда-то из глубины Вселенной, может быть даже с одной из планет звездной системы «альфы» Центавра. В этом не было ничего невозможного. Человечество вступило в эпоху радиоастрономии и уже принимает своими радиотелескопами электромагнитные волны, идущие к нам из глубин Галактики.
Профессор Писфул хорошо знал, что в 1946 году был обнаружен первый мощный источник радиоизлучений в созвездии Кассиопей. В настоящее время радиоастрономы уже располагают картой, на которую в пределах одной только нашей Галактики нанесено около двух тысяч «радиозвезд». А с помощью современных остронаправленных приемных антенн удалось обнаружить радиоизлучения и за пределами нашей Галактики — в туманности Андромеды, удаленной от Земли более чем на миллион световых лет.
Человечество и само уже посылает радиосигналы в космос. В 1946 году в сторону Луны был направлен первый радиоимпульс, который, отразившись от ее поверхности, вернулся. на Землю. А в январе 1959 года впервые в истории человечества в течение шестидесяти двух часов осуществлялась надежная радиосвязь с советской космической ракетой на расстоянии полумиллиона километров от Земли. Для распространения электромагнитных волн в космосе нет, следовательно, никаких препятствий. Нет, значит, ничего невероятного в том, что с, какой-то из планет ближайших к Земле звездных систем могла, прийти к нам телевизионная передача. Наивно думать, что населена разумными существами, достигшими высокой технической культуры, только наша планета. Естественнее допустить, что мы не составляем исключения.
Профессор Писфул хорошо знал все это, и у него не было сомнений в возможности приема космической телепередачи. Его смущало только то обстоятельство, что так упорно не удавалось принять ее снова. Он включал свой телевизор и в дневное время, но бушевавшая весь день гроза мешала настроить приемник с достаточной точностью.
В чем же теперь помеха? Почему на экране мелькает лишь нервный пунктир светлых прерывистых линий?
Нечасто приходилось профессору Писфулу нервничать тах, как в этот вечер. Ему все яснее становилось, что сегодня, видимо, уже не удастся принять никакой космической передачи…
На мгновение мелькнула мысль: «А может быть, все, чте он видел вчера на экране своего телевизора, — просто какой-то неизвестный пока вид телевизионного миража или результат нервного переутомления?..» Но тогда пусть бы и генерал Хазард оказался каким-нибудь фантастическим видением…
Хазард, однако, присутствовал в кабинете Писфула совершенно реально и вот уже около часа с иронической улыбкой наблюдал за суетливыми движениями профессора.
Нужно же было столь поспешно рассказать ему о вчерашней космической телепередаче!
Можно было бы, конечно, привести многие причины, по которым не удается принять ее сегодня. Виной всему, видимо, капризы ионизированных слоев атмосферы, но разве объяснения эти удовлетворили бы генерала Хазарда, человека нетерпеливого, верящего только конкретным фактам? Он теперь не только иронически улыбался, но и позевывать начал довольно демонстративно.
Когда-то Писфул и Хазард учились вместе в средней школе и даже дружили некоторое время, но от прежней их близости не осталось теперь и следа, если не считать ничего не значащих улыбок да вялых рукопожатий при встречах.
Были они людьми не только разных профессий, но и не сходных характеров. Столь же различна была и их внешность. Генерал Хазард — весь воплощение воинственности: огромный рост, могучий голос, грудь, выпяченная столь величественно, что черты лица уже не имели никакого значения. Профессор же Писфул — полная противоположность своему бывшему однокашнику: прост, скромен, неприметен. Если он и выделялся чем-нибудь из общей массы коренных жителей Грэнд-Сити, то главным образом своей необычайной худобой. Не отличалось ничем особенным и выражение его худощавого, слегка продолговатого лица интеллигентного человека, не избалованного успехом.
Генерал Хазард после войны стал важной персоной в военном министерстве, а Писфул оставался все тем же скромным ученым, специалистом по электронике и телевидению, каким был и в довоенные годы. Хазард, не раз предлагавший Писфулу хорошо оплачиваемую работу в военном ведомстве, махнул в конце концов на него рукой, как на человека, по его мнению, не только чудаковатого, но и недалекого.
Писфул же считал Хазарда типичным карьеристом и солдафоном, однако знакомства с ним не только не порывал, но в последнее время даже стал побаиваться, как бы Хазард не перестал его узнавать. Оттого-то он и нервничал теперь так, беспрестанно вращая ручку настройки телевизора и чувствуя, как постепенно начинают неметь от усталости кончики пальцев.
