Александр Рыжков - ФБР

«Жить стало лучше, жить стало веселее!» — сообщала выцветшая вывеска над воротами.

Во дворе играли дети. Одни радостно носились от дома к дому, стуча ладошками по стенкам и выкрикивая «дын-дыра». Вторые гоняли палками облезлого кота. Третьи жгли лупами насекомых. Четвёртые играли в «квадрат». Пятые поочерёдно перепрыгивали натянутую между клёнами верёвку. Шестые, что помладше, лепили куличики, загребая песок отработанными «масками счастья».

Зиновий Сергеевич Градов возвращался с работы. Он уже почти добрался до дома, как прямо под ногами пробежал дворовый кот; следом мчалась ребятня. Умные мальчишки тут же пустились наутёк. И только один пацан не стал менять траектории. Он-то и попался. Зиновий Сергеевич с молниеносностью удава поймал сорванца и выкрутил тому ухо. В назидание Зиновий отобрал палку, которой пацан тыкал в кота, и переломил об колено. Обломком старик огрел ревущего хулиганца по заднице, от чего тот помчался прочь, как только что гонимый им кот.

Тем временем четырёхлапый бродяга благополучно скрылся в заборной расщелине.

Довольный педагогически правильным поступком, Зиновий Сергеевич Градов продолжил прерванный путь. А направлялся он не куда-нибудь, а к беседке в дальнем конце двора. Правда, он по дороге заскочил домой, чтобы на скорую руку перекусить и взять шахматы. Лиза сегодня была на ночной смене, поэтому поужинать пришлось сухарями и холодными соевыми котлетами, приправляя их кетчупом прямо во рту. Чайник нагревать Зиновий Сергеевич не стал. Зачем, когда можно просто отхлебнуть из горлышка? Комнатной температуры кипячёная вода точно так же проталкивает котлеты с сухарями, как и горячий чай…

Беседку обвивал дикий виноград — в эту пору года за его густой листвой почти не было видно прогнившей крыши. За ржавым металлическим столом сидели пятеро стариков. Ещё двое стояли рядом и о чём-то увлечённо спорили.

— Ты и понять не можешь, какой бред несёшь! — взревел толстый бородач с лысиной в серпе седых косм.

— Это я не могу понять? Себя-то хоть слышал, Серж? — парировал старик — габаритами ничем не уступающий оппоненту, темнокожий, гладковыбритый и аккуратно причёсанный, с разросшейся до пугающих размеров родинкой на подбородке. — Повышение цен вызвано рядом экономических проблем, с которыми столкнулся современный рынок. Это механизм урегулирования. Ничего больше.

— Ага, ничего больше, а что ты про людей скажешь? Про нас рынок почему-то не думает. Мы для него как сырьё? Вроде тех железяк и пластмассок, которыми ты торгуешь? — глаза бородача всё больше наливались кровью.

— Серж, если судить с твоей ограниченной колокольни, то да, — спокойно, методично, словно жуя резину, говорил пожилой мулат. — Но если с моей, правильной колокольни, то народ — не что иное, как неотъемлемый атрибут рынка. Видишь ли, рынок — это система сложных связей, различных факторов, определяющих то или иное течение современных тенденций. Ты ведь знаешь такие слова как «система» и «фактор»?

Толстяк-бородач скривился, словно жевал лайм. Отвечать он не счёл нужным.

— Так вот, — продолжал мулат, — считай что рынок — это единый организм. Положим, кровь — это потребитель. А товар — сердце.

— Почему не наоборот? — как можно язвительнее спросил Серж.

— Да какая разница? Я тебе наглядную картину хочу дать: когда в организме заболевают, к примеру, трахеи или лёгкие — изменения происходят и в крови. Повышается температура, лейкоциты начинают выделять антитела. Организм борется с инфекцией. Порой одной иммунной системы не хватает и приходится пить антибиотики…

— Какие к фигу трахеи? — не выдержал бородач. — Какие к ляху антотола?

— Антитела, — поправил мулат.

— Да хоть фиготела! — забрызгал слюной Серж. — Что это за бред ты мне мелешь? Что ты баки забиваешь тупыми разговорами? Простому народу денег не хватает жрать себе купить, я не говорю уже про то, чтобы байгана лишнюю дозу оторвать!

На слове «байган» скучающие за металлическим столом старики насторожились, но потом вновь вернулись к своим делам — вернее, к ничегонеделанью. Все, кроме самого молодого, который увлечённо следил за спором. Звали его Альберт Зарецкий и до вступления в «клуб шестидесятников» ему оставалось чуть меньше трёх лет. Чёрная, как нефть, копна лишь недавно начала покрываться седыми прядями. Женоподобные скруглённые скулы и вздёрнутый маленький нос делали Альберта лет на десять младше.

— Ты не хочешь меня услышать, — пожал плечами мулат, продолжая говорить монотонно и сухо. — Законы рынка так же жестоки, как и законы природы. Если ты не можешь соответствовать происходящим изменениям — то ты оказываешься за бортом. Тигр не спрашивает жертву: хочет она жить или нет. Он просто нападает, потому что, не напав, он сам может умереть с голоду.

— Ну вот опять! Ну вот опять! — взвизгнул, словно поросёнок, бородач. — Перестань пудрить мне мозги, Толян!

— Я не пудрю тебе мозги, — вздохнул пожилой мулат Толян. — Цены поднялись не для того, чтобы минимальной зарплаты стало катастрофически не хватать на жизнь. Цены поднялись потому, что они не могли не подняться, понимаешь? Потому что если они бы не поднялись, рынок бы развалился и продукты, услуги, технологии — попросту бы перестали поставляться. И всё бы рухнуло к чертям собачьим Серж. И вместо того, чтобы сейчас здесь спорить, мы бы с тобой бродили по свалкам, отыскивая объедки и тряпки.

Бородач притих. Его ноздри раздувались, рот то и дело открывался, но слова застревали в горле, кулаки сжались до хруста в суставах. Толян был намного умнее и языкастее Сержа, и последний всегда проигрывал ему в словесных баталиях, даже когда был всем естеством уверен, что правда на его стороне. Но не на этот раз. Спор зашёл слишком далеко и Толян, по мнению Сержа, наговорил уж слишком много ахинеи. Плевать на прошлые проигрыши. Этот спор Серж просто так не отдаст!

— Ты несёшь ересь, — наконец-то выдавил из себя раскрасневшийся Серж.

— Это я уже от тебя слышал, — ухмыльнулся Толян, чуя скорый крах оппонента. — Если нечего больше сказать, то и не говори. Не пытайся судить о процессах, в которых ни черта не понимаешь. Цены были подняты лишь потому, что они должны были подняться. И я готов удавиться самогоном, который разливала твоя покойная жена, если не прав…

Тут в голове поверженного Сержа что-то щёлкнуло:

— Ты мою жену покойницу-то не тронь, старый пёс, петух шпаренный, мутант родинковый…

— Что за шум, а драки нет? — вклинился улыбающийся Зиновий Сергеевич. Левой подмышкой он держал шахматы.