Сергей Герасимов - Бескровная охота

Последние шесть месяцев Виктор работал на фармацевтической фабрике. Он всего лишь вкладывал маленькие, по пять миллилитров, бутылочки в картонные коробки и проверял наличие одноразовой пипетки и инструкции к лекарству. Лекарство называлось «Гериам» и пользовалось большущим спросом, в основном у стариков. Постоянное употребление Гериама продлевало жизнь лет на двадцать или на тридцать. Это по расчетам. На самом деле ведь никто не знал, на сколько – пятнадцать лет назад о Гериаме еще никто не слышал, и ни один из пациентов пока не успел умереть от старости. Разве что от болезни или от несчастного случая. Первые пациенты, принимающие Гериам, уже перешагнули столетний рубеж, чувствовали себя бодрыми, здоровее, чем в восемьдесят, отплясывали на своих именинах и умирать ни капельки не собирались. Напротив, некоторые собирались жениться и утверждали, что будут жить вечно. Медицина такой возможности не исключала – ведь Гериам до сих пор оставался загадкой для химиков и фармацевтов. А варили это чудесное средство из особенных грибов, которые росли на некой дальней, весьма ветреной планете. Там и больше нигде. Так что стоила пятимиллилитровая бутылочка Гериама очень недешево.

На работе Виктор прилично уставал, в основном от скуки. Работа его была легкой и, как и большинство работ в современном насквозь автоматизированном мире, совершенно бесполезной. Но ведь нужно же чем-то кормить и во что-то одевать миллионы людей, не имеющих квалификации, да и не желающих ее иметь, не желающих совершенно. Платили, само собой, немного, как раз столько, чтоб не умереть с голоду. Плюс, чтоб купить всякую приятную мелочь, раз в год съездить на отдых или заказать крутое виртуальное путешествие, недели на две. Допустим, хватало еще и на то, чтобы раскупорить бутылочку или другую вечером в субботу, посидеть с друзьями и потрепать языком. Ничего больше. Дома Виктор хранил сбережения в размере шестисот у е. – но то был запас на крайний случай. Ни одной уешки к запасу не прибавлялось вот уже два года. А друзья были все новые, все с фабрики, и разговоры велись больше скучные, с фармацевтическим уклоном.

В один из субботних вечеров Виктор разговорился с парнем из соседнего цеха. Парень имел прозвище Дыба, был высоким, рыжим, мускулистым и носил короткую бородку. И Дыба предложил дело.

– Почему я? – спросил Виктор.

– Да так.

– Да так не бывает. Хочешь разговаривать, давай, колись. Почему я?

– Понравился ты мне.

– Брехня, – вяло парировал Виктор и отвернулся.

Дыба обнял его за плечи и наклонил голову к уху.

– Я говорил с другими. Никто не хочет.

– Понял. Сколько можно заработать?

– Много. Очень много.

Виктор смотрел на весело отплясывающих толстых баб. Милые элефантины с ямочками на щечках. Почему-то в этой кафешке девочки всегда в два обхвата, – подумал он. – Не поймешь, веселятся ли они, или просто сгоняют лишние килограмчики. «Я блатная, ты блатной, ты парнишка заводной», – пищала модная солистка с детским голоском. Как же называется эта группа? Ну, черт, вылетело из головы.

– Много – это не разговор, – возразил Виктор, не поворачивая головы.

– Будет зависеть от тебя. Никакой уголовщины. Просто работа.

– Так я тебе и поверил, говорю сразу. Что надо делать?

– Смотаемся за грибами, – сказал Дыба.

Конечно, речь шла не о простых грибах. О тех грибах, из которых делают лекарство. Виктор знал, что за каждый целый гриб платят по тысяче двести уешек, а за куски, разумеется, поменьше. Новая партия грибов прибывала на фабрику каждые два дня. Собирали грибы в особенных, многоэтажных лесах, совершенно не похожих на земные, на планете Тейзг-4, больше известной как Планета Бурь. Занимались этим делом в основном слепые, потому что грибы росли в кромешной тьме. Леса Планеты Бурь были ядовиты и поэтому после нескольких лет грибной охоты слепые умирали, если только не успевали вовремя завязать. Это было почти как урановые рудники двадцатого столетия.

– Я пока жить хочу, – ответил Виктор.

– От одного раза с тобой ничего не станется.

– За один раз мы много не возьмем.

Проблема была в том, что в темных лесах планеты росло множество грибов, которые внешне отличались лишь по цвету. Для лекарства годились только красные и красно-оранжевые. Все остальные можно было просто выбросить. Но слепые не различали цветов. Из сотен собранных грибов в лучшем случае за один можно было получить деньги. Бывало и так, что грибнику приходилось заходить в лес десятки раз, прежде чем он приносил один-единственный стоящий гриб. Так что, это мало походило на выгодный бизнес.

– За один раз мы возьмем столько, что хватит на всю жизнь, – сказал Дыба, – я знаю как.

– И как же?

– Пока секрет. Расскажу тебе на месте. Я не хочу, чтобы ты использовал мою идею без меня.

– Меня всегда интересовало, – сказал Виктор, – почему этим занимаются только слепые.

– Потому что грибы приходится собирать на ощупь. Они ползают по земле и ощупывают пальцами каждый лист. У слепых гораздо лучше осязание, чем у нас с тобой. Вот они и собирают больше грибов. А с другой стороны, им же нужно на что-то жить. Три дня полета в один конец. Каюту оплачиваю я. В оба конца. Отдашь потом, когда получишь деньги. В лес войдем только один раз. На сколько потянет полная корзина красных грибов? А?

И он дружески хлопнул Виктора по плечу.

– Только один раз, – сказал Виктор. – Смотри, урод, только раз. Если попробуешь обмануть…

– Да ладно, расслабься, – сказал Дыба и отошел к ближайшей толстухе.

Группа называлась «Отфонарная звезда», – вспомнил Виктор, наконец. – На этой неделе она потеснила в чартах «Папашкиных девчонок», те устроили дикий скандал в прямом эфире и пообещали поменять себе название на более крутое. Сплошная скука и бред, как и все на этой скучной и бредовой планете под названием Земля.

Планета Бурь не зря называлась так. Здесь не переставая дули такие ветры, перед которыми приличный земной ураган показался бы легким сквозняком. От космопорта к лесу вели две колеи зубчатой дороги. Дорога была рассчитана так, что зубцы колес намертво сцеплялись с зубцами рельса, и никакой ветер уже не мог повалить, оторвать или поднять в воздух вагон с людьми.

Вместе с ними в вагончике ехали человек двадцать слепых. Большинство из них имели впалые глаза, покрытые кожей век. Но не все. Здесь слепые не носили черных очков. Здесь они даже гордились своей слепотой и с пренебрежением относились к двум зрячим недоумкам.

– Смотри, какие у него глаза, – сказал Виктор о пучеглазом старике, сидящем напротив.