Анатолий Шалин
Лучшая половина
Мы сидели с Петром Даниловичем Веселовым у него в кабинете. Был один из тех солнечных сияющих дней апреля, когда старуха природа полна безотчетной радости весеннего пробуждения.
Мне повезло: у профессора, человека обычно замкнутого, малоразговорчивого и не очень общительного было довольно легкомысленное настроение — один из крайне редких и нехарактерных для него рецидивов болтливости. Старик, благодушно улыбаясь, то и дело посматривал за окно на взъерошенных, весело чирикающих воробьев, и чувствовалось, был не прочь потолковать о жизни, о высоких материях, о науках и, заодно, поучить молодежь, то есть меня, как надо жить.
Начал он, как водится, издалека и с довольно странного вопроса:
— Скажите, Леня, у вас никогда не появлялось ощущения приговоренного к смертной казни?
Я поперхнулся глотком горячего чая и поспешно отставил стакан в сторону:
— Однако… К-хе, к-хе… Странный вопрос, Петр Данилович, я бы сказал: неожиданный. Впрочем, припоминаю, вы любите парадоксальные вопросы. Нет, по счастью, я не попадал ни в тюрьму, ни в камеру смертников. А что касается ощущений приговоренного, ну, что-то вообразить я, пожалуй, могу.
— Что-то могу… — улыбнулся профессор. — Молодой человек, у вас неплохие способности для ученого, есть воображение, есть силы, но, я вижу, вы повторяете все те ошибки, которые когда-то совершал и я. Да, да! Когда-то и старик Веселов был молод, любил развлечения, вел довольно безалаберный образ жизни, хотя уже тогда у меня начинали появляться свои мысли, свои идеи, и я, что называется, внушал надежды.
— Петр Данилович, вы-то эти надежды полностью оправдали. Создали целое направление в науке, разработали такую кучу теорий, что нам, смертным, просто страшно.
— Не льстите, Леня, я хорошо знал вашего отца, когда он был еще ассистентом у Храпунова. И мне хочется по-стариковски немножко помочь вам дружеским советом. Думаю, вам, Леня, полезно будет услышать одну историю…
— Конечно, Петр Данилович, я с удовольствием послушаю, рассказывайте, прошу.
Веселов покачал головой, внимательно поглядел на меня и вдруг стал серьезнее, даже как-то нахохлился и чем-то стал напоминать мне воробьев за окном.
— Я слушаю, Петр Данилович, — повторил я.
— Как уже упоминал, не всегда я бывал таким собранным и целеустремленным исследователем. Были и у меня отходы в сторону, отступления, шалости, пока однажды… году на тридцатом своего безмятежного житья-бытья, мне не прозвенел звонок. Тогда-то я вдруг осознал, что многое из задуманного могу и не успеть. Понимаете, мой друг?
— Вы серьезно заболели?
— Нет. Нет. Со здоровьем и диагнозами в те годы у меня все было благополучно. Звонок был самый натуральный, обычный электрический звонок, установленный в прихожей вот этой самой моей квартиры. Не помню, какие события ему предшествовали, кажется, ничего значительно перед этим не произошло. Просто я бездарно, на какие-то пустяки, загубил еще один вечер. И вот где-то около полуночи зазвенел звонок.
— Интригующее начало, — пробормотал я. — Вы, Петр Данилович, в юности не пробовали свои силы в детективном жанре?
— В юности я перепробовал свои силы во многих областях. Увы, это не всегда оказывалось полезным. Тогда я еще жил один, в тот вечер, о котором идет речь, никого в гости не ожидал и сказать, что разозлился на бесцеремонного посетителя — это почти ничего не сказать. Я уже засыпал на диванчике за чтением совершенно скучной и почти бесполезной брошюры. А тут этот звонок, посетитель, гость… Звонили настойчиво, и я открыл дверь.
На пороге стоял незнакомый мужчина лет сорока пяти. Одет он был в темный плащ несколько старомодного покроя. В руках держал пухлый вишневый портфель и черную шляпу.
— Позвольте войти, — сказал незнакомец, слегка кланяясь мне и переступая порог.
— Да, конечно, — промямлил я, испытывая непонятную слабость в ногах и пропуская странного гостя в квартиру. — Вы, собственно, по какому делу? Из ЖЭКа? Кажется, уже поздновато? — Тут я обернулся и посмотрел на большие настенные часы, висящие в прихожей у входа в кабинет. Часы показывали без пяти минут полночь.
Незнакомец перехватил мой взгляд, брошенный на часы, и томно улыбнулся. Лицо у него оказалось довольно добродушное, невзрачное, ни усов, ни бороды ни других броских примет — самое обычное лицо порядком уставшего человека, нашего с вами современника. И улыбка была вполне обычная, благожелательная.
— Нет, я не из ЖЭКа, мы по-другому ведомству, — тихо произнес он, стремительно и довольно-таки бесцеремонно проходя в комнату и усаживаясь в мое излюбленное кресло.
— Я не понимаю! — оторопело признался я, едва поспевая за своим гостем.
— Вопросы потом! Не будем отвлекаться! Времени почти нет! Перейдем и делу! — с этими словами незнакомец достал из портфеля неимоверной толщины амбарную книгу и зашелестел страницами. — Так! Так! — бормотал он. — Ага! Вот и вы! Петр Данилович Веселов, я не ошибся? Рождения одна тысяча девятьсот… Учился… Окончил… Поступил… Защитился… Работает…
Я осторожно заглянул через плечо незнакомца и похолодел. Этот тип держал в своих руках и перелистывал подробнейшую летопись всей моей жизни. От самого рождения и… Интимнейшие детали и подробности. Поступки, эпизоды, случаи, о которых я сам давно забыл, о которых никто и никогда не должен был знать, кроме меня самого… Слегка пожелтевшие, разлинованные страницы, содержащие все выкрутасы моей биографии, с сухим треском переворачивались под пальцами незнакомца. Казалось, каждый прожитый мною день был расписан в его книге по часам и по минутам. Страницы пестрели цифрами, пометками, выкладками, какими-то расчетами, и, по мере того, как все ближе и ближе незнакомец подбирался к дате своего появления в моей квартире, все большее смятение охватывало меня. Я уже даже мысленно не спрашивал, что происходит? Что означает странный визит? Эти вопросы, как второстепенные, незначительные, отходили куда-то на второй план. Теперь меня уже мучило, а что там, за сегодняшней датой, ведь книгу незнакомец перелистал примерно до половины? А вот и сегодняшнее число… Что дальше? Я почему-то вдруг уверился, что этот мой странный визитер должен знать мою дальнейшую судьбу. И вот он переворачивает страницу с записями о прошедшем дне и…
— Собственно, пока это все! — тихо произнес незнакомец — на следующей странице никаких записей еще не было. — Сведем баланс! — С этими словами незнакомец достал из внутреннего кармана плаща огромный черный карандаш и, размахнувшись им, точно кинжалом, провел через страницу жирную черту.
