― Здесь, ― шаман ткнул перед собой обрубком указательного пальца.
На краю овражка росли два скрюченных дерева, большое и маленькое. Они были похожи на торчащие из земли руки. По дну овражка змеился ручеёк с мутной водой.
― Сильный демон, ― сказал шаман, поводя носом. ― Будет держать, ничего не выпустит.
Вождь людей полян раскрыл мешок с костяными бусами.
― Мы отняли это у людей леса. Это их вещи. Если они придут сюда, скажи, он отдаст им сокровища?
― Нет, ― уверенно сказал шаман. ― Сильный демон. Ничего не отдаст, держит, не выпустит. Отдаст только тому, кто закопал. Демоны любят сокровища живых.
― Хорошо, ― ответил вождь.
Костяной нож вошёл шаману под лопатку.
― Тебя придётся оставить здесь, ― сказал вождь, старательно изображая на лице раскаяние: всем известно, что духи мёртвых злы, но очень доверчивы. ― Ты знал опасное. Мне жалко тебя. Видишь, я плачу, ― вождь заморгал глазами. ― Ты был самый сильный шаман среди живых, а теперь ты самый сильный шаман среди мёртвых. Быть мёртвым ― очень, очень почётно.
Он отволок тело в овраг, потом спрятал мешок между сухими корнями большого дерева, завалил мусором щели. Лёг рядом и накрыл голову руками.
― Демон, ― сказал он, царапая губы о землю, ― охраняй мои сокровища. Это моё. Если придут люди леса, не отдавай им. Эти бусы мои.
Из-под земли донеслось рычание.
На обратном пути его поймали лесные люди. Вождь не вынес пытки горящими ветками, и рассказал про два кривых дерева.
Лесные люди отправились туда всем племенем.
Больше они не тревожили людей полян.
* * *
― Здесь, ― Чолхан показал рукоятью плети перед собой.
На краю овражка росли два скрюченных деревца, побольше и поменьше, похожие на человеческие руки.
― Веди пленных, ― не оборачиваясь, приказал он сотнику. ― Пусть копают.
― Мой господин, надёжно ли место? ― спросил Ахтык-бек, придерживая своего коня. Вороной жеребец с коротко подстриженной гривой застыл, как вкопанный. Чолхан в очередной раз пожалел о своём подарке.
― Я знаю, что здесь живёт дух. Он очень любит сокровища, и никому не отдаёт их, кроме того, кто их сюда положил, ― осторожно ответил он молодому батыру. ― Не стоит беспокоиться.
Пленники — худые, измождённые люди — уже рыли яму у корней большого дерева. Рядом лежала гора мешков из промасленных шкур и тугие кожаные мешочки с монетами внутри.
В глубине ямы зазвенело: видимо лопнул мешочек с монетами. Ахтык-бек молча показал стражникам на яму, и те, нестройно галдя, полезли в грязь — присматривать за ханскими сокровищами. Сотник, чувствуя на себе испытующий взгляд владыки, спрыгнул с коня и направился к яме.
― Пленных зарезать? ― поинтересовался Ахтык-бек.
― Не надо, ― неожиданно сказал Чолхан, ― их убьёт дух. Они прикасались к моим сокровищам. Ты увидишь, как это будет.
Когда солнце коснулось горизонта, яма была засыпана. Чолхан и Ахтык-бек, спешившись, подошли к деревьям. Чолхан прикоснулся щекой к стволу и что-то прошептал. Откуда-то снизу донёсся странный глухой звук. Чолхан удовлетворённо кивнул, и снова сел в седло.
Пленники, удивляясь тому, что остались живы, поволочились обратно, подгоняемые нагайками воинов. Первый упал старик с белыми волосами. Последним умер сотник. Его кобыла легко стряхнула со спины мёртвого седока и с шумом помочилась на труп, после чего повалилась на бок и быстро издохла.
В живых остался один человек — долговязый юноша с обожжённым лицом. Ничего не понимая, они смотрели на гору трупов.
Чолхан расхохотался.
― Иди. Ты честный. Иди, ― сказал он и махнул рукой, отпуская.
Пленник, испуганно оглядываясь, побрёл к лесу.
― Они все, ― владыка ухмыльнулся, ― что-то взяли из того лопнувшего мешка. И те, кто копал, и воины. Я знал, что они возьмут. Я знаю людей.
― Зачем ты отпустил этого? ― спросил Ахтык-бек. ― Он расскажет про место.
― Он будет молчать. А если расскажет — пусть. Те, кто прикоснётся к сокровищам, умрут, а сокровища останутся в земле. Дух возвращает сокровища только их хозяевам. У них два хозяина. Я и ты. Ты же мне как сын, ― Чолхан особенно полюбил эти слова после того, как приказал Ахтык-беку тайно убить одного из своих сыновей: мальчик уже начал задумываться о том, что его отец достаточно стар, чтобы отправиться к Тенгри. Чолхан думал иначе. Ахтык-бек безупречно выполнил поручение, за что и был приближен...
Ахтык-бек выжал из себя угодливый смешок.
Через два дня Ахтык-бек задушил старика во сне.
Войска его не поддержали, и в тот же день с молодого батыра сняли кожу.
На поиски сокровищ отрядили две сотни. Потом ― ещё две.
* * *
― Здесь, ― прошептал Анчутка, оглядываясь на напарника.
Анчутка был старым, опытным вором, коему были ведомы многие тайны ремесла. Чиряк поставился в ватагу без году неделя, но уже успел прославиться нахрапом и воровской удачей, без которой в таких делах амба.
Местечко было так себе: овражек, да два кривых деревца над ним.
― Здесь, говорят, не только наши, а многие прячут, ― зачастил Анчутка, ― кто что... А ещё сказывают, что в этих местах немалые клады лежат. Да только лучше их не искать. Потому как ежели кто такой клад отыщет, так его тут же чеканашка хватает за одно место, и в самое пекло утаскивает...
― Враки всё, ― Чиряк поморщился, ― чеканашку тебе подавай... Бабьи разговоры.
― А вот и не враки, ― Анчутка хитро прищурился. ― Ты под ноги себе глянь. Это что, по-твоему?
Чиряк наклонился, глянул, и с проклятием отшвырнул от себя изгнивший мосол.
― Тут в земле костей человечьих, ― склонился к нему Анчутка, ― видимо-невидимо. Эту, знать, дожжём вымыло...
― Ну, знать, убили кого-то, ― напарник уже взял себя в руки, ― нам-то что с того?
― Старые воры сказывают, ― вздохнул Анчутка, ― они сами мрут, ежели до чужого добра коснутся... Ё! Смотри-тко!
В ямке остро блеснула серебряная чешуйка.
Чиряк ловко присел и схватил денежку.
― Я первее сказал, ― завёл было Анчутка, но Чиряк так зыркнул на него, что тот заткнулся.
Чиряк подкинул на ладони чешуйку. Она казалась на удивление новенькой, нестёршейся.
― А может, и впрямь здесь клады лежат? ― Чиряк попробовал монетку на зуб, кивнул. ― Серебришко-то хорошее... Только вот что: подлое это дело ― в земле ковыряться. А нам, людям вольным, то не пристало, ― он стремительно размахнулся и бросил монетку в овражек.
Анчутка вытращился на Чиряка, не понимая.
Под землёй что-то ворохнулось. Деревья вздрогнули.
Чиряк обернулся и со всего маха засадил старому вору под дых, а когда тот согнулся, отоварил кулаком по роже.
― Быстро уходим, ― сквозь зубы процедил он, таща мычащего от боли Анчутку за ворот.
