Маруся прошла в дом, а дверь закрылась, оставив ее в полной темноте.
— Свет! — скомандовала Маруся.
Свет не зажегся.
— Да что ж такое…
Маруся сделала несколько шагов и споткнулась. Милый городок переставал ей нравиться со скоростью света, который, кстати, никак не зажигался.
— Где в этом доме… черт!
Теперь Маруся наткнулась на кого-то живого, взвизгнувшего и убежавшего, царапая когтями пол. Кошка? Мышка?
Внезапно вспыхнувший свет ослепил так, что Маруся даже прикрыла глаза руками, а когда она убрала ладонь, то увидела… Ну, не-е-е-ет!
— Что ты тут делаешь?
Буквально в пяти шагах от нее стояла та самая девушка воин, которую она встретила в парке. Правда, на этот раз она была безоружная, если не считать холодного и острого взгляда.
— Я тут…
Маруся вздохнула и бросила сумку на пол.
— Мне сказали, что я буду тут жить.
— Тебя обманули.
— В смысле?
— В этом доме живу я.
— Но мне сказали…
— Ты не поняла? В этом доме живу я, значит, ты в этом доме жить не будешь.
— Но тут же…
Девушка воин указала пальцем на дверь, которая незамедлительно подчинилась и поползла в сторону.
Самообладание — оружие посильнее лазерной пушки. Маруся спокойно подняла с пола свою сумку, сделала те самые пять шагов навстречу и молча повесила ее на вытянутую руку свирепой наследницы Тамерлана.
От подобной наглости воительница растерялась и даже несколько секунд продолжала держать руку горизонтально: вешалка для зонтов, очень, кстати, похоже…
— Покажи где моя комната и… да… вещи можешь отнести туда же.
Если бы каким-нибудь ученым вздумалось измерить напряжение электричества в воздухе в этот самый момент и в этом самом месте, они смогли бы констатировать, что данного количества энергии хватило бы на освещение Гонконга в момент празднования китайского Нового года и еще пары деревень в Саратовской области.
— Второй этаж, направо.
Развернулась и ушла. Сумка упала. Свет погас. Маруся снова оказалась в темноте. Она проклинала тот момент, когда согласилась ехать в летний лагерь.
Как всякая приличная девочка в подобной ситуации, она сжала зубы и пнула стену ногой.
— Чертова хреновина, — немедленно отозвался дом.
Фантастическое гостеприимство!
11
Обе комнаты оказались на удивление просторными и современными. В кабинете два стола, побольше и поменьше, стул, два мягких кресла, диван и стеллаж во всю стену. Из техники — телевизионная панель, невидимые глазу системы климат-контроля и штук восемь разнообразных ламп, если это можно назвать техникой. В спальне — кровать, еще одна панель и душевая кабинка, похожая на высокий, перевернутый кверху дном, трехметровый стакан. Душ!
Маруся прикрыла за собой дверь, скинула кеды, стянула футболку и шорты с трусиками, посмотрелась в зеркало (а какая девочка не посмотрит?) и забралась в кабинку. Дверца захлопнулась с легким всхлипыванием, свойственным вакуумной упаковке. Зафиксировав абсолютную герметизацию, стакан начал наполняться водой.
Вода дождем падала сверху, била острыми струйками со стенок, впиваясь в живот и спину, бурлила под ногами, массируя ступни, — Маруся закрыла глаза и даже вздрогнула от удовольствия, будто по всему телу пробежал разряд тока. В таком душе хотелось не просто петь, а кричать от счастья. У воды есть совершенно волшебное свойство смывать плохие эмоции.
Маруся стояла и чувствовала, как злость, страх, обиды, сомнения, все-все-все, стекает вниз, словно черная краска, заворачивается вихрем в воронку и навсегда убегает в сток… Вода была живой и постоянно меняла температуру от более теплой к более холодной, но так бережно и еле уловимо — в самый подходящий момент будто читала мысли и не давала телу ни остыть, ни перегреться. Никаких мыслей, ничего, больше ничего, приятно и спокойно и хочется лечь или даже уснуть вот так стоя, стоять тут до утра и спать или все-таки лечь или хотя бы сесть… Совершенно невозможно открыть глаза.
Маруся вытянула руки и, скользя ладонями по стенкам, стала осторожно опускаться на колени. Теперь те струйки, что должны были массировать спину, били в затылок и лицо, Маруся поморщилась, на мгновение приоткрыла глаза и поняла, что сидит по грудь в воде. Почему-то сток не открывался, поэтому вода набиралась в кабинку, как… ну да, в стакан. Только запаянный сверху.
Сознание мгновенно прояснилось — надо было срочно найти, как открывается сток — иначе тонна воды выплеснется на пол и потом, нет, лучше даже не думать, что будет потом.
Маруся повозила пальцами по дну кабинки, потом осмотрела стены, нашла маленькую приборную панель и надавила на кнопку стока. Сток не открылся. Хотя бы выключить воду, так ничего не видно. И снова нет. Кнопки проваливались внутрь, переставали гореть. Понятно было, что команда к отключению принята, но ничего не отключалось.
Маруся встала. Воды набралось по пояс, и теперь она казалась уже не такой приятной, она прибывала, поднималась. Не слушалась команд, душила и топила, заливала глаза, попадала в нос и в рот… пульс участился, стало страшно. Быстро, резко, паника.
Она ударила в дверь, хотелось поскорее выбраться отсюда, еще раз, нажала на кнопку, нажала на все кнопки сразу, вода подобралась к подбородку, казалось, будто она набирается все быстрее и струи бьют больнее. Маруся попыталась надавить на дверь всем телом, но попробуйте надавить на что-то, когда вы в воде. Ударила ногой, уперлась спиной в стенку и обеими ногами в дверь. Вот так утонуть? Еще раз ногами в дверь и кулаком по кнопкам. Вода поднялась так высоко, что пришлось оторваться ногами от пола, чтобы не захлебнуться. Утром, или когда? Когда ее найдут? Утром она не появится и никто… Маруся вынырнула и схватила воздух ртом… Никто даже не знает, что она тут, кроме той девушки… Вздох… Ногами в дверь. Но она и не подумает ее искать… Еще минута и кабинка заполнится до краев. Они найдут Марусю через неделю или через две, распухшую, похожую на огромную белую гусеницу в пробирке с формалином… Маруся стала биться всем телом, и дальше ее мысли прервались.
12
Что-то резко ударило по голове. Вдох. Маруся открыла глаза и поняла, что лежит на полу, залитом водой и засыпанном осколками прозрачного пластика. Голоса. Кто-то накрыл ее тяжелым полотенцем сверху. Сейчас лучше зажмуриться и притвориться, что лежишь без сознания, чтобы ничего не видеть, не знать и не говорить. Уйдите и дайте поспать. Прямо здесь, на мокром полу, потому что хватит. Хватит. На сегодня все. Больше никаких приключений, просто спать и все. Умерла. Уйдите.
— Возьми ее за ноги.
— Как это?
— Правой рукой за правую, левой за левую.
— Она же голая.
Даже неважно, кто эти люди.
— Бери, давай!
Чьи-то руки подхватили под мышки и за ноги.
— Дотащишь?
— Она живая?
— Да что ты стоишь?
— Надо…
— Заткнись.
— Черт!
— Осторожно!
— Она скользкая.
— Она мокрая.
— Сюда. Сюда клади!
— Я позову врача…
Теперь лежать было мягче.
— Она жива?
— Оставь ее.
— Она не дышит!
— Да дышит она!
— Накрой ее.
— Не умрет.
Уйдите, уйдите, уйдите! Уйдите все. Оставьте уже, хватит… Спать…
Сознание еще минуту пробубнило в ухо и уснуло. Что было дальше, не имеет уже никакого значения.
13
Яркий солнечный свет щекотал ресницы, пробирался сквозь них и рисовал красные круги на сетчатке. Маруся перевернулась на бок и накрыла голову одеялом. Круги немедленно пропали, но теперь проснулись мысли, сначала осторожно, а потом нагло и бессовестно, стали лезть, напоминая о вчерашнем дне. И даже немного о сегодняшнем. И еще капельку о завтрашнем и предстоящем, вплоть до сентября. Уснешь тут, как же!
Она перевернулась на другой бок, стянула одеяло и осмотрела комнату. Никакой воды. Уже лучше. Села на кровати. Кабинка разбита, но осколки убраны. Хорошо. Что дальше? Одежда сложена на подоконнике. Кеды под кроватью, рядом с тапочками. С улицы доносится дребезжание трамвая. Ох. Трамваи, да. Учебный городок. Какие-то голоса. Музыка. Дурацкая музыка. Симпатичные занавески, вечером они казались более унылыми.
