Хранители памяти - Максим Андреевич Далин

излучине», хотя её на волне скандала ждали куда больше, чем любой мой внутриВид до этого. Дело в том, что нас с Динкой позвала этнографическая миссия на юге Фреоны — им очень хотелось проконсультироваться с Динкой по многим вопросам.

Мы посовещались и согласились.

— Я тоже хочу с ними проконсультироваться, — сказала Динка. — Я никогда не была так далеко на юге. Интересно, какие там живут далонги и какие у них сказки.

— А я ничего не смыслю в этнографии, — сказал я и принялся паковать оборудование.

Я договорился, что мы с Динкой сменим на новый сезон смотрителя южного маяка. У нас с ней уже был уникальный опыт. Я думал, что вторая часть должна будет выйти как минимум не слабее первой.

Мы улетели с Земли через три месяца после релиза. За это время Динка успела очароваться Землёй, полюбить учёных, скоростные поезда, летать на параплане, мороженое с арахисом и копчёную скумбрию — и соскучиться по Фреоне. Я за это время так и не научился спокойно относиться к злобным идиотам и чувствовал изрядное облегчение.

А когда мы прилетели на юг, оказалось, что, кроме ожидающего возвращения домой смотрителя, нас со страшной силой ждут местные этнографы.

— Дорогая Дин-Леа, — тут же кинулся предводитель здешних команчей, даже не дав Динке скинуть сумку с плеча. — Нам очень нужна ваша помощь. Скажете, вот если мы нашли в лесу около капища младенца — насколько его возможно вернуть в посёлок?

— Около капища? — переспросила Динка. — В смысле — около маленького храма в лесу? Это дитя — жертва богам. Как же вы его вернёте? Вы перепугаете до смерти жителей посёлка, они решат, что боги отвергли жертву — и сожгут беднягу, чтобы хоть как-то их умилостивить. Нельзя его возвращать.

— Думаете, стоит унести его в дальнее селение? — спросил этнограф. — Где не знают о жертве?

— Думаю, не стоит рисковать жизнью младенца, — сказала Динка. — Оставьте его мне. Я представляю, что делать с младенцами, я — женщина его вида.

— Он же будет очень вам мешать, — заикнулся этнограф.

— Разве живой человек или живой далонг может мешать? — грустно спросила Динка. — Если он — такая уж помеха, зачем вы принесли его из леса? Пусть жестокие боги взяли бы его.

— Тащи дитя, — сказал я. — Хватит доводить её до слёз и показывать, что люди — такие же сволочи, как далонги.

Этнограф свалил, Динка в этом убедилась — и повернулась ко мне.

— Теперь всё совершенно правильно, — сказала она. — Теперь у меня… у нас с тобой будет дитя, Женя. Зная своих сородичей, я думаю, что даже не одно. Может, через некоторое время здесь будет очень особая деревня далонгов… хранителей памяти. Мы же научим их генерировать внутриВид, да? Выберем самых способных, завещаем им выбирать самых способных… Мы с тобой оставим Фреоне живую историю, которой так не хватает Земле. А если люди захотят развлекаться кусками этой истории — это ведь ничему не помешает, правда, великий бог?

Если когда я и чувствовал себя божеством далонгов всерьёз — так в эту минуту.