хотелось. Расскажешь обо всём, и едь обратно в Россию навещать её в другую больницу. Поэтому для неё у Петра всё хорошо.
Два друга зашли в магазин, открывавший свои двери намного раньше других. Послушав гениальные мысли подпитых мужиков, они всё-таки смогли купить несколько баночек безалкогольного пива. Пётр предложил что-нибудь покрепче, но Габриэль наотрез отказался, скривив брезгливую гримасу. Не стоило труда догадаться почему парень был против алкоголя, но до Петра эта элементарная мысль доходила крайне долго. Они шли по сверкающим от раннего солнца улицам и восхищались красотой расцветающего неба.
— После аварии весь мир даже ярче стал, — оглядывался друг Петра, иногда поправляя непослушные волосы, — Как много я не замечал раньше. На многое закрывал глаза, будто так и должно быть. Есть ли смысл сожалеть о том, что я давно упустил?
— Сомневаюсь, — ответил Пётр, — Есть смысл не упустить всё это теперь.
— Не могу поверить, что их теперь нет.
Юный психолог посмотрел на Габриэля и заметил блестящие от слёз глаза. Одна солёная капля покатилась по поцарапанному лицу, но тут же была стёрта краем рукава куртки. Габриэль несколько раз шмыгнул носом и прочистил горло, отвернувшись от Петра в другую сторону, будто стесняясь.
— Всего лишь мгновенье отделяет от того момента, когда они все были ещё живы. Кажется, проснёшься и всё будет, как раньше. Мы вновь соберёмся во дворе Ребекки и Селмы. Но я просыпаюсь и никого нет. Только воспоминание об этих людях. И о той аварии. Я иногда думаю, что мне было бы легче, если бы и я погиб вместе с ними, — внутри Петра зашевелились внутренности от того, что кто-то ещё испытывает подобные чувства, — Будто это я виноват в этом всём и теперь живу с этим чувством вины, как убийца. Но это же не так… Да?
— Да, — кивнул Павлов, отвечая и самому себе, — Никто не виноват в этом.
— Ну, как же, — засмеялся парень, отглотнув немного безалкогольного напитка, — МЫ ВСЕ были виноваты. Эту идею с озером поддержали все. Кроме тебя, конечно.
— Вы виноваты все вместе — это верно, но нет смысла винить себя одного. К тому же, вы все были пьяны.
— Это не оправдание, ты сам знаешь.
Пётр не ответил. Недалеко от них сверкало озеро, окружённое высокими, слегка пожелтевшими, деревьями. По рядом проложенной дороге гнали машины, создавая лёгкий ветер, который касался спин двух друзей. Они молча смотрели на воду и видели в его отражениях свои мысли, которые в отличие от воды были не такими чистыми. «Сброситься бы сейчас», — мысль промелькнула, но Пётр ощутил её, и сердце быстро забилось, пальцы рук сильнее сжали банку пива, будто она могла спасти его от падения.
— О чём думаешь? У тебя такие большие глаза, будто чего-то испугался.
— Да так, — замахал головой психолог, — Беспокоюсь о Лолите.
— Она жива? — удивился Габриэль и сразу напрягся.
— Ага, — кивнул Пётр, — Но парализована.
— Но ведь доктор говорил, что скоро её…
— Я отговорил. Благодаря моему директору, Лолита осталась жива, — Павлов отпил, — А ты откуда знаешь, что её должны были отключить от ИВЛ?
— Ну, — протянул парень, — я позвонил родителям Лолиты и узнал в какой больнице она лежит. Нашёл доктора и спросил о её состоянии.
— Почему ты ни разу не был у неё в палате?
Габриэль замешкался и вновь отвернулся от Петра. Он залпом выпил остатки пива и выбросил пустую банку в урну, стоящую достаточно далеко от них. Пётр в это время терпеливо ждал, запрокинув голову и наблюдая за летящими в небе птицами. Мысль о том, чтобы сброситься в озеро ещё раз проскользнула у него в мыслях. Когда один из выживших в аварии встал на своё место и закурил сигарету, Пётр удивлённо поднял брови. Габриэль заметил это и сразу ответил на немой вопрос.
— Начал после того, как проснулся в больнице. Больше меня ничего не успокаивает. Так хотя бы отвлечься могу. Так о чём это я?
— О Лолите.
— Да, — кашлянул парень, — Я боюсь видеть хоть кого-то из них. Сразу становиться не по себе. Я с тобой-то заговорил только потому, что увидел твоё состояние. Да и… честно сказать, идти было некуда. А с Лолитой всё настолько плохо?
— У неё сломан позвоночник и был инсульт, пока она находилась в коме. Она вроде как может разговаривать, ясно выражать мысли, но не может двигаться. Всё ниже шеи парализовано. Её родители ненавидят теперь меня за то, что я оставил её в таком состоянии в живых.
— Бывали же случаи, когда полностью парализованные люди начинали ходить, — докуривал сигарету Габриэль, — С твоей поддержкой у неё всё получится.
— Слышали бы твои слова её родители.
Они постояли в тишине, пока Габриэлю не позвонили. Он ответил на звонок и почти сразу попрощался с Петром.
— Я рад, что мы встретились, — улыбнулся парень, пожимая руку Павлова, — Всё-таки я решил, что зайду к Лолите и Ребекке на неделе. Вместе нам будет легче со всем этим справиться.
Пётр утвердительно кивнул. Сразу стало легче. Они разделили свой груз на двоих, и теперь озеро уже не было так пленительно. Павлов решил, что единственное, кому он хочет сейчас посвятить себя — Лолите. Той, кому он нужен сейчас. Живой. Хватило уже того эгоизма о том, что она должна жить. Да и подло было бросать Лолиту после этого.
Юный мужчина улыбнулся и направился к своему дому, настраивая себя только на позитивные мысли.
Наконец-то сон принёс то, что должен был — бодрость и силы. Посмотрев на экран телефона, Пётр нахмурился.
— Серьёзно?
Когда он успел отключить будильник, оповещения и звук? Он даже не помнил, чтобы он просыпался. Несколько пропущенных от Нильсена не были чем-то неожиданным, тем более Павлов пропустил утреннюю встречу с Беатрис. Но он не сожалел об этом, ведь встречу можно наверстать, а здоровый сон ещё неизвестно.
Сонный, ещё не полностью соображавший, Пётр перезвонил Роберту Нильсену и почти заснул, пока слушал длинные гипнотизирующие гудки. Голос директора отогнал сон, как хорошая пощёчина.
— Ну наконец-то! Я думал с тобой что-то случилось.
— Простите, я спал, — Пётр не собирался искать оправдание.
— Спал? — сначала в голосе Нильсена проскользнули нотки агрессивного негодования, но в следующих словах уже звучало профессиональное спокойствие, — Я надеюсь, что тебе это помогло восстановить необходимую энергию, и ты готов приступить к работе.
— Да, конечно.
— Я перенёс встречу с Беатрис на шесть часов вечера. Не проспи.
Пётр с неохотой начал собираться. Проспать целые сутки — это рекорд для него. Даже в самый разгар юности,
