— Вчера они покинули свою стоянку.
— Вчера…
Воду и пищу они несут с собой, прикинул правитель, ни скорпионы, ни сколопендры им не помеха, значит…
— Значит, у нас в запасе не больше пяти дней.
Найл еще не успел до конца сформулировать свое предложение, как остановить врагов, но Смертоносец-Повелитель, почувствовавший самую суть, запротестовал:
— Мы не можем использовать жнецы! Это слишком жестоко! — По натянутым нитям телепатического контакта разбежалась дрожь давнего ужаса перед холодной, бесчувственной смертью, истекающей из маленького механического устройства; колыхнулась память о предсмертной муке тысяч и тысяч пауков, об их невероятной боли, потрясшей весь мир, и яркая по сей день картина усеянных мертвыми телами полей.
В ответ Посланник Богини стиснул зубы, и все собравшиеся увидели ровные ряды всадников. Сверкающие в солнечных лучах длинные наконечники копий со специальными зубчиками — чтобы причинить как можно больше мучений, — серебристые шлемы, прочные кирасы, высокие рыжие насекомые, взнузданные и оседланные. Потребовались считанные мгновения, чтобы всадники одолели узкую полоску песка.
Шипастые копья впились в мягкие тела, и смертоносцев захлестнула такая волна боли, что даже перепоясанные ремнями пауки, успевшие удрать до гребня холма, свалились в жестоких судорогах.
Всадники промчались почти до стены, оставляя за собой омерзительное месиво — Найла чуть не вытошнило, — развернулись и разделились на две части, чтобы добить уцелевших пауков. Они неслись, беспощадно затаптывая раненых, сминая стоящих на ногах, уничтожая все живое, и лишь считанным сотням смертоносцев удалось спастись.
А потом Найл показал то, что осталось после сражения: широкое поле, устланное рваными телами смертоносцев; обрывки лап, обломки хелицер, клочья голов с черными влажными глазами. Толстый — почти по колено — слой из того, что еще вчера жило, дышало, думало…
— Ну как, ты все еще боишься использовать жнецы? — холодно поинтересовался Посланник Богини. — Они идут сюда. Им не нужны свободные смертоносцы. Они собираются жить здесь сами. Поставить на центральной площади столб, на котором сидит паук с человеческим лицом, а потом веселиться — насиловать женщин, убивать всех остальных, а созданное нами забирать себе, продавать, превращать в деньги…
Смертоносцу-Повелителю неведомо было ни что значит «насиловать», ни что значит «продать» — смертоносцы вообще не знакомы с понятием личной собственности, — однако по пропитывающим Найла эмоциям он догадался, что это так же ужасно, как и «убивать».
— Какой же злобой нужно обладать, чтобы изобрести сразу две муки, равные смерти! — дало трещину хваленое спокойствие повелителя пауков. — Против таких мокрых врагов можно применить любое оружие.
Для человека слово «мокрых» не несло того смысла, который вложил в него Смертоносец-Повелитель: пауки не умеют плавать, совершенно беспомощны в воде и ненавидят широкие водные поверхности на том неосознанном уровне, на каком некоторые женщины боятся маленьких, вкусных и совершенно беспомощных перед человеком крыс. Непереносимость смертоносцами воды настолько велика, что даже во времена неограниченного владычества над людьми пауки, пересекая море на кораблях, отдавали всю власть и вверяли жизни людям-морякам, впадая в состояние, напоминающее ступор.
Думая о захватчиках, правитель пауков излучил такую эмоцию, будто попал в воду на самом глубоком месте самого широкого моря. В человеческом языке для такого ощущения названия попросту нет.
— Нужно собрать все оставшиеся силы в новую армию, усилить ее жнецами и выставить в пустыне, там, где я вышел к полям, — предложил Посланник Богини и замолк, с интересом наблюдая, как работает фасеточное сознание Смертоносца-Повелителя над возникшей задачей.
Какой-то небольшой кусочек его разума прикидывал, откуда еще можно наскрести бойцов, другой — где назначить им точку встречи, третий беспокоился о том, что войско противника может просто обойти выставленную армию, не принимая боя, а потому хорошо бы встать не в пустыне, а на дороге, перед входом в город…
Тут Найл вмешался, послав картинку цветущих крестьянских хозяйств, какими они выглядят сейчас, и вид обугленных равнин, в которые они превратятся после прохода врага. Даже уничтоженные в конце концов, захватчики нанесут слишком большой урон городу и определенно посадят жителей на голодный паек. Смертоносец-Повелитель подумал и согласился. Одновременно — откуда-то из другой фасетки — пришла справедливая мысль: если враг попытается их обойти, пауки могут просто ударить ему в спину. Не решатся же пришельцы на столь явное самоубийство? План битвы в пустыне, предложенный Найлом, был признан единственно правильным, утвержден, и одновременно из другой, совершенно самостоятельной ячейки паучьего разума выскочил и был направлен к исполнению приказ о регулярном запуске разведывательных шаров — каждые четверть суток начиная с послезавтрашнего дня.
Уследить за работой бесконечного количества мыслящих фасеток человеческий разум при всем желании не мог, Посланник Богини замечал лишь самые крупные из обдуманных и «выданных наверх» решений, но и те мельтешили, точно мухи в проносящемся мимо рое.
Вот сформировалось еще одно: поскольку дальнего похода на этот раз не планируется, армия смертоносцев не нуждается в головном «таране» из жуков-бомбардиров. От Хозяина требуются только жнецы.
— Сколько их осталось? — обратился Найл к правителю жуков.
— Для вас их нет, — четко и решительно ответил тот.
— Как?! — Смертоносец-Повелитель прервал раздумья и присоединил свой импульс изумления к восклицанию правителя города.
— Согласно заключенному нами Договору, — ясными, раздельными словами ответил бомбардир, — я обязан сохранять жнецы и выдавать их только в том случае, если смертоносцы нападут на людей. На сегодняшний день я не усматриваю нарушения Договора и жнецы никому не дам.
На несколько долгих секунд в главном зале дворца воцарилась ошеломленная тишина.
Затем Посланник Богини попытался осторожно прощупать сознание Хозяина, но не тут-то было!
Теперь стало ясно, зачем Хозяин набрал столько сопровождающих: синхронизируя нарочитое удивление, четверо жуков прикрывали мысли предводителя непроницаемой стеной.
Однако Найл не стал кидаться на штурм ментальной крепости. Вместо этого он прощупал Доггинза.
Слуга знал немного: только то, что четырех жнецов не хватит для обороны длинного периметра города, а уж тем более всех обрабатываемых земель, зато подходы к собственному кварталу они перекроют намертво.
