Было далеко за полдень; солнце приближалось к горизонту, и лунные жители направились к ракете. Тогда решилась судьба двух миров.
Один из селенитов, обернувшись, с ужасом увидел, что за ним следит свирепое пресмыкающееся. В тот же момент он направил на зверя странной формы аппарат. Животное с пронзительным воем бросилось на врага. Темно-красная струя ударилась в голову тиранозавра, нанеся ему глубокую рану. Поспешившие на помощь товарищу лунные люди, поняв с первого взгляда, что сила на стороне нападающего, обратились в бегство. Тиранозавр настигал их огромными прыжками. Преследуемые остановились, надеясь спасти вождя ценою собственной жизни. Хотя красные лучи лунного оружия пронизывали тело животного, оно устояло на месте.
Если б оно пало, если б его жертвам удалось скрыться, все изменилось бы в ходе мировой истории: селениты наводнили бы Землю и воспрепятствовали бы развитию человека. Но судьба решила иначе.
Зверь ринулся на противников, нанося во все стороны страшные удары своими могучими лапами. В первую же секунду он убил двоих своим тяжелым хвостом. За ними пали остальные. Только Строитель, отступивший в долину, был невредим. Пресмыкающееся изнемогало; кровь струями текла из его ран.
Помедлив секунду, он сделал прыжок, бросил врага на землю и нанес ему смертельный удар.
Еще раз ударив мертвеца, тиранозавр покачнулся и тяжело грохнулся рядом с своей жертвой. Некоторое время не было слышно ничего, кроме прерывистого предсмертного дыхания и глухих стонов умирающих. Тиранозавр и его враги лежали, обращенные к западу, устремив безжизненные взоры в бесконечный горизонт.
Заходящее солнце окрасило пейзаж молодой Земли мягким теплым светом. Постепенно дыхание умирающего зверя стихло, и последний тиранозавр — царь пресмыкающихся, самый могучий и самый ужасный из когда-либо существовавших хищников, ушел с лица Земли.
Спустилась ночь, и Луна залила тела павших бледным светом, как бы заботливо набрасывая покров на своих погибших детей, возвращения которых тщетно ждал ее обреченный на смерть мир.
Под палящими лучами солнца спокойно подремывала маленькая бухта Одугрей. Ни одна морщинка не пробегала по ясной, прозрачной поверхности вод.
Андрью Манеринг сидела на веранде, упиваясь окружающей ее красотой: вокруг все цвело и благоухало; яркие, причудливые экзотические цвета создавали какую-то волшебную феерию. Низко над водой склонялись ветви, отягченные крупными алыми цветами, словно горящими факелами. Ей стоило только протянуть руку, чтобы прикоснуться к этим великолепным растениям.
И, несмотря на всю восхитительность окружающей природы, чувствовалось в атмосфере нечто волнующее, неприятное, неосознанно-жуткое. Окружающая красота казалась зачарованной медузой.
Из бэнгалоу вышел мужчина, высокий, стройный, красивый. Несколько нездоровая бледность, признак долгого пребывания на восточном побережьи, покрывала его лицо.
И когда он усаживался в кресло около жены, во всех его движениях замечалась вялость и какая-то напряженная озабоченность.
Джон Манеринг нес обязанности торгового представителя на побережьи в течение пятнадцати лет, но в этих местах он был впервые и эта чуждая обстановка скверно действовала на его нервы. Он был на пути в Камерун, когда получил каблограмму от своей фирмы, направляющую его в Одугрей, в одну из маленьких бухт, где находилась их станция.
Фирма со свойственной телеграмме лаконичностью сообщала, что прежний агент неожиданно умер. Требовалось срочно принять дела. «Следуйте немедленно!»
Джону Манерингу эта перемена мало улыбалась. Он только что женился, молодая жена была при нем и ему не хотелось везти ее в совершенно незнакомое место, где все было ново и чуждо.
Но когда по утру они сошли с парохода и переправились на баркасе на берег, в свое новое обиталище, где они должны были пробыть лишь несколько месяцев, все их прежние опасения рассеялись при виде этого очаровательного уголка.
Вначале все их восхищало и радовало. Первая тучка набежала, когда Манеринг, несмотря на все старания, не мог найти ни одного боя, который бы согласился нести обязанности домашнего слуги в бэнгалоу. В это утро он нарочно отправился в торговые склады, на расстоянии одной мили от дома, надеясь там хотя бы и за очень высокую плату найти слугу. Но даже и эти заманчивые условия не действовали. Все, словно сговорившись, отвечали одно и то же на ломаном жаргоне побережья: «Мы не согласны работать там. Эта бухта полна дьяволов!»
Джон вначале смеялся, но после целого ряда аналогичных ответов впал в уныние, несмотря на бодрое настроение Андрью.
— О, Джон, мой дорогой! Как они глупы и смешны! Ну разве возможно, чтобы нечисть водилась в таком прекрасном месте. Оно похоже на сад Эдема.
— Ты не забывай, милая, что здесь на каждом шагу змеи! — ответил повеселевший от ее слов Джон, и оба они рассмеялись.
К трем часам им посчастливилось, наконец, договориться с тремя боями, которые соглашались работать в бэнгалоу пока светло, но ни один из них ни за какие деньги не соглашался оставаться после заката солнца.
Распаковавшись и разобравши вещи, они кое-как устроились в своем новом жилище.
— О чем ты задумалась, Андрью? — спросил Манеринг, усаживаясь по окончании хлопот рядом с женой на веранде.
Она нервно пересела.
— Я не знаю, Джон, но меня очень интересует вопрос, какого сорта эти дьяволы?
Манеринг улыбнулся.
— О, дорогая, мы не должны придавать никакого значечения глупым словам туземцев. Если бы ты прожила здесь так же долго, как я, то прекрасно бы знала, что в Африке всякая вещь одержима либо добрым, либо злым духом. Если в нашей бухте плохая рыбная ловля, этого уже достаточно для появления на сцену дьяволов.
Андрью недоверчиво покачала головой.
— Я не знаю, Джон, но мне кажется, что-то такое есть в словах туземцев… Разве ты сам не чувствуешь? Неужели ты не ощущаешь здесь какого-то непонятного страха? — проговорила она подавленным тоном.
Манеринг взглянул на жену.
— Она тоже почувствовала! — подумал он про себя с тревогой, хотя и ответил с беззаботной шутливостью:
— О, моя милая, маленькая девочка! Какие глупости она говорит! Этот вздор, эти больные мысли не должны смущать хорошенькую головку. — Он нежно обнял жену и увел ее с веранды в дом.
В этот вечер, около половины шестого, Андрью и Джон мирно прогуливались вокруг бэнгалоу. Вдруг их внимание привлек шум мотора и треск ломаемого кустарника в направлении узкой тропинки, ведущей к дому. Через минуту перед ними предстал и сам разрушитель. Это был молодой человек и, видимо, очень энергичный.
