Он положил руку на округлый холодный металлический рычаг запорного механизма и приготовился нажать на него, затем оглянулся через плечо на двух милиционеров. Те сидели к нему боком, по-прежнему ничего не замечая.
Он снова повернулся к двери и нажал на рычаг. Но тот даже не шевельнулся, словно его замуровали. Хэл сначала было подумал, что всему виной его слабость, и налег на рычаг всем своим весом. Но с тем же результатом.
И тут его осенило. Он наклонился к рычагу и увидел, что он зафиксирован горизонтальной задвижкой, которую нужно отодвинуть в сторону, прежде чем поворачивать рычаг. Хэл аккуратно взялся пальцами за ручку задвижки и потянул. Но задвижку, похоже, заело. Он потянул сильнее. Та секунду еще сопротивлялась, затем отскочила в сторону со страшным лязгом, громким эхом прокатившимся по автобусу. Хэл схватился за рычаг.
— Стоять! — послышался сдавленный окрик с переднего сиденья. — Еще движение, и я буду стрелять!
Не выпуская из рук рычага, Хэл снова оглянулся через плечо. Он увидел лица обоих милиционеров, глядящих на него поверх спинок сидений, а ниже, между сиденьями, узкое, с кожухом из проволочной спирали дуло специальной короткоствольной модели вакуумного пистолета. Оно было нацелено прямо на него.
— Он стреляет бесшумно, — предупредил водитель, — так что возвращайся на место и забирайся обратно на носилки.
Хэл смотрел на милиционеров, чувствуя необыкновенное воодушевление.
— И не подумаю, — ответил он. — Если отсюда выпадет мой труп, вы не проживете и пяти минут.
Хэл нажал на рычаг и навалился на дверь. Она приоткрылась, уперевшись в кого-то, стоящего снаружи. Щель оказалась недостаточно широка, чтобы в нее можно было пролезть, зато голову просунуть удалось.
— Братья, помогите — закричал Хэл хриплым голосом. — Меня схватила милиция. Помогите!
Он инстинктивно сжался, ожидая беззвучного удара в спину разряда вакуумного пистолета. Но ничего не случилось. Хэл увидел поворачивающиеся к нему удивленные лица, затем дверь полностью распахнулась и он вывалился наружу.
Он упал бы на землю, если 6 чьи-то руки не подхватили его и не поставили на ноги.
— Помогите... — начал Хэл снова, чувствуя, как слабеет; внезапный прилив сил, вызванный необходимостью позвать на помощь, быстро таял. — Они держали меня в своей тюрьме...
На какое-то мгновение свет в его глазах померк, и он потерял сознание. Когда же пришел в себя, то ему показалось, будто его куда-то тащат; затем множество рук подхватило его и подняло над толпой. Еще не вполне осознавая, что происходит, он почувствовал, как его тело, поддерживаемое бессчетным количеством рук, плывет над головами людей. Боковым зрением Хэл с удивлением заметил в разных концах площади мужчин, женщин и даже детей, пострадавших в давке, — подобно ему, их тоже передавали над толпой.
Вскоре его опустили, поставив на ноги на одной из выходящих на площадь улиц.
— Цепляйся, — произнес в самое ухо чей-то мужской голос.
Хэл увидел рядом с собой двух мужчин. Он закинул руки им на плечи, они обхватили его за пояс и таким образом, полуведя, полунеся, протащили через уже не столь густую толпу, а затем помогли подняться по небольшому трапу в фургон огромного грузовика, приспособленный под пункт «Скорой помощи».
— Кладите его сюда, — велела женщина со стетоскопом на шее, склонившаяся над лежащим на топчане человеком, и показала локтем на свободный топчан позади себя.
Двое мужчин осторожно уложили Хэла на него.
— Посмотрите, нет ли снаружи кого-нибудь, кому он известен, — коротко распорядилась женщина. — И закройте за собой дверь.
Мужчины вышли. Хэл лежал, наслаждаясь теплом и счастьем, — наконец он на свободе. Через некоторое время врач подошла к нему.
— Как вы себя чувствуете? — Она взяла его за запястье и нащупала пульс.
— Только слабость, — ответил Хэл. — Я не был в толпе. Я только что сбежал из милицейской санитарной машины. Они везли меня в госпиталь.
— Почему? — спросила женщина, доставая термометр.
— Я сильно простудился. Простуда привела к бронхиту или чему-то вроде этого.
— Вы астматик?
— Нет. — Хэл глубоко закашлялся и стал искать взглядом, куда бы сплюнуть, пока не обнаружил поднесенный к самому его рту белый сосуд. Он сплюнул и в следующий момент почувствовал, как ему под язык сунули термометр. Затем врач вынула термометр и сказала:
— Сейчас температуры нет. Но у вас сильные хрипы, воздух с трудом проходит по дыхательным путям.
— Верно, — подтвердил Хэл. — Последние несколько дней у меня была очень высокая температура, но сегодня рано утром кризис миновал.
— Закатайте рукав. — Врач достала пневмоинжектор и вставила в него ампулу. Непослушными пальцами Хэл попытался расстегнуть манжету, но у него ничего не вышло. Женщина отложила инжектор и помогла ему справиться с рукавом. Наконечник инжектора уперся ему в руку, и Хэл почувствовал холодок впрыснутого в мышцу лекарства, затем сам опустил рукав и застегнул манжету.
— Выпейте это, — сказала врач, поднеся к его губам одноразовый стаканчик. — Выпейте все.
Хэл залпом проглотил содержимое стаканчика, вкусом похожее на разбавленный лимонад. Не прошло и минуты, как свершилось чудо: легкие раскрылись и последующие несколько минут он был занят тем, что откашливал в огромных количествах мокроту, забивавшую дыхательные пути.
Он услышал, как открылась и снова закрылась дверь фургона, в котором он находился.
— Конечно, я его знаю, — раздался чей-то голос. — Это Ховард Иммануэльсон, из отряда Рух.
Хэл поднял глаза и увидел круглую решительную физиономию направляющегося к нему одного из внуков Густава Молера с фермы Молер-Бени; за его спиной виднелся мужчина — очевидно, он привел его сюда.
— С вами все в порядке, сэр? — спросил внук; Хэл не знал, как его зовут. — Вас куда-нибудь отвезти? Я приехал сюда в начале недели на одном из наших грузовиков и могу в момент подогнать его сюда. Вам не надо ни о чем беспокоиться, сэр. Мы все здесь верные слуги Господа.
При последних словах его щеки окрасил легкий румянец. Хэлу вдруг впервые пришло в голову, что хозяин и другие домочадцы до сих пор могут испытывать некоторую неловкость за тот вечер на ферме Молер-Бени, когда водитель грузовика с прицепом убеждал отчислить Хэла из отряда.
— Я в этом не сомневаюсь, — сказал он.
— Он не может ехать в таком виде, — бесцеремонно вмешалась врач, поднявшись из-за носилок с очередным пациентом, — если вы не хотите, чтобы он снова вернулся сюда, но на это раз с воспалением легких. Ему нужна одежда, в которой он мог бы выйти на улицу. Кто-нибудь из собравшихся снаружи мог бы пожертвовать куртку или пальто воину Господа.
