«Problem Creator», — перевел Мухин. Сокращенно — «PC», как персональный компьютер, или по-русски — «ПК», как пожарный кран.
Субъект прошел положенные пять шагов и развернулся. Нет, уважаемый, компьютеров с таким мурлом не бывает. Кран, натуральный кран.
— Девушку ждешь? — нахально осведомился Виктор.
— Юношу, — ответил тот, прищуриваясь. Букетик на жаре малость поувял, и вообще, в боксерских ручищах он смотрелся как-то некстати.
— Юноша — это, видимо, я, — сообщил Мухин. — Меня зовут Виктор.
— Какой Виктор?
— Гм... кинооператор... или зоолог. Какой тебе нужен?
Кран молча сунул букет в урну и распахнул перед Виктором парадное.
Подъезд был самый обыкновенный, без консьержки и даже без домофона. Виктор подумал, что вошел бы и сам, но изменил это мнение сразу, как только оказался на площадке первого этажа. Смотровой «глазок» в одной из дверей был вывинчен, и если под «7,62» отверстие не годилось, то под «5,45» — вполне. За то время, пока Мухин поднимался по короткому пролету, творение Михаила Тимофеевича Калашникова могло с успехом выпустить весь рожок.
Он остановился у лифта, но Кран отвел его руку от кнопки и со значением предупредил:
— Неисправен. Лучше пешком.
В лифте у них какая-нибудь подлянка, уразумел Виктор.
Топать по лестнице на своих двоих было невесело. ове, и так с утра нездоровой, с каждым шагом что-т0 распухало, и места для мыслей оставалось все меньше.
На последнем этаже Кран уже подталкивал его в спину.
— Что ж ты, зоолог?.. Надо спортом заниматься.
— Зоолог вроде бы занимался... — сказал Виктор бессильно повисая на перилах. — Не помогло, значит.
— Значит, не помогло... — произнес кто-то. Мухин с опозданием сообразил, что и первая реплика принадлежала не Крану — говорили откуда-то из квартиры. Виктор хотел выпрямиться, но его вдруг разобрал кашель, и он долго трясся, зажимая рот ладонью. Потом утерся рукавом и шагнул навстречу говорившему, но, будто чего-то испугавшись, замер перед дверью.
— Вот... Здравствуй, Константин, — выдавил он.
— Довел же ты себя... Так что там с нашим зоологом?
— Его убили.
— Быстренько он управился!
— Вчера вечером... Убили... — повторил Мухин.
— Надеюсь, кто-нибудь плакал, — пожал плечами Константин.
Виктор вошел в большую комнату и осмотрелся, раз думывая, куда бы присесть. Помещение было отде лано под заурядный офис — чистенько, но без барски закидонов: два письменных стола, несколько невнятных картинок в золоченых рамках и масса кожаных Kpei сел. Окна отсутствовали.
Мухин выбрал место в углу — там было меньше света. Константин привалился к столу и открыл верхний ящик.
— Пиво будешь?
— А чего ж...
Виктор принял пузатую бутылку «Гролш-рюс» и, Щ игнорировав стакан, присосался к горлышку.
Константин наливал себе медленно, по стенке, налив, сделал небольшой глоток и поставил пиво на стол. Его было трудно узнать, но не узнать его было невозможно — примерно так Мухин сформулировал впечатление от второй встречи.
Отличался Константин разве что волосами: перед бомбардировкой он приходил крашеный, с белыми усиками и белой же бородкой, а здесь носил прическу самую заурядную, без претензий на стиль. И никаких эспаньолок — чисто выбритое лицо. Татуировка на предплечье пропала, и даже уши у Константина оказались не проколоты. Виктор хотел было этому удивиться, но удивление, толком не возникнув, как-то сразу затухло. Он уже привыкал.
— Ты серьезно был зоологом? — поинтересовался Константин. — Ветеринар, что ли?
— Да нет, — неуверенно ответил Мухин. — В школе... в средней.
— А, учитель? Я тоже был учителем, географию вел. Давно... А ты, значит, ботанику.
— Не ботанику, зоологию.
— Это все равно. Ну что, оклемался? Сейчас я тебя отведу к одному человеку. Зовут его Александр Александрович Немаляев, а если заслужишь, он разрешит называть себя Сан Санычем.
— Скажите пожалуйста... — буркнул Мухин. Разочарования он боялся сильней, чем пистолета, и подсознательно ждал той минуты, когда начнет раскаиваться, что пришел в этот дом.
Константин снова нагнулся к ящику, и вся левая стена вместе с картинами отъехала в сторону.
— Чума... — произнес Мухин. — У вас тут моторчики, или ее негры оттягивают?
— Негры, — ответил Константин. — Пойдем. Смежное помещение оказалось даже не комнатой, а какой-то камерой. Мебели там не было, она бы и не поместилась, зато были створки лифта, сделанные из тяжелой травленой стали. С потолка таращились два «глазка» видеонаблюдения: один следил за лифтом, второй — "ерсонально за Виктором.
Двери лифта сами собой раздвинулись, и Мухин, глянув на Константина, шагнул в кабину. Тот зашел следом, и двери сомкнулись — опять же сами.
Виктор почувствовал невесомость и сразу — толчок в ноги. Лифт, каким бы скоростным он ни был, вряд ли успел опуститься ниже чем на два-три этажа. Так Мухину подумалось.
За створками открылся узкий коридор, пройдя по которому Виктор попал в некое подобие холла.
— Тут у нас охрана, тут база, — пояснил Константин, указывая на две двери.
— Туристическая? — нелепо схохмил Мухин.
— Точно. Туристическая, — подтвердил Константин, трогая ручку.
Виктор очутился в новом коридоре, но уже большом и благоустроенном: вдоль стены вразброс стояли книжные шкафы, между ними висели кашпо с бодрыми растеньицами. На обоях тоже были цветочки — в казенных помещениях такие обои не клеили. Левая сторона коридора загибалась вперед, правая оканчивалась подвижной перегородкой из рельефного стекла.
Напротив входа находилось пять одинаковых дверей, расположенных на равном расстоянии, как в гостинице или в приличной общаге.
— Кухня, ванная, — сказал Константин, кивнув на стеклянную перегородку. — Удобства в двух экземплярах. За поворотом — узел связи. А это наши комнаты, — добавил он и по-домашнему окликнул: — Сан Саныч!
— Я! — раздалось из кухни.
— Проходи, чтоб Немаляев тебя не ждал, — шепнул он Виктору. — И веди себя... посерьезней.
— А ты куда? — спросил Мухин, тоже шепотом.
— Я сейчас.
Константин скрылся в крайней комнате. Виктор мельком увидел неубранную кровать и вдруг понял смысл слова «наши». Наши апартаменты.... Догадка о том, что здесь живут люди, живут по-настоящему, как дома, сменилась уверенностью: одна из комнат предназначена для него.
Как на это реагировать, он пока не знал, но особого восторга не испытывал. Бункер — то ли замурованный этаж, то ли подвал — давил на него со всех сторон, и идея остаться в этой норе Виктора не вдохновляла.
Потоптавшись в прихожей, он отер ладони о пиджак и направился на кухню.
