Искренне ваша,
Александра Катерина Климпсон».
Невысокая рыжеволосая медсестра окинула посетителя быстрым, слегка враждебным взглядом.
– Все в порядке, - извиняющимся тоном сказал он. - Я не собираюсь продавать вам мыло или граммофоны, и я не буду просить у вас денег или уговаривать вступить в Общество добровольных разливальщиц бульона или еще какую-нибудь благотворительную организацию. Я и в самом деле лорд Питер Уимзи - я имею в виду, это мой настоящий титул, а не псевдоним христианского проповедника вроде графа Дерр Биггерса. Я пришел задать вам несколько вопросов, и у меня нет другого выхода, кроме как сразу приступить к первому - вы читаете «Мировые новости»?
Сестра Филлитер решила, что ее собираются пригласить к душевнобольному, и пациент захотел зайти познакомиться с ней лично.
– Иногда, - осторожно ответила она.
– О, тогда вам, наверное, встречалось мое имя - в связи с несколькими убийствами, ну и еще с парой случаев. Я, знаете ли, занимаюсь сыском. Такое вот хобби. Безобидный выход для природной любознательности, которая иначе могла обернуться против меня, приведя к самокопанию, от которого недалеко и до самоубийства. Весьма естественное, здоровое занятие - не слишком подвижное, не слишком сидячее; тренирует и развивает ум.
– Теперь я вспоминаю, кто вы такой, - медленно произнесла сестра Филлитер. - Вы свидетельствовали против сэра Юлиана Фреке. То есть вы доказали, что он виновен в убийстве, не так ли?
– Доказал - хотя мне это было неприятно, - просто ответил сэр Питер, - а сейчас я занимаюсь новым дельцем наподобие того, и мне нужна ваша помощь.
– Может, вы присядете? - предложила сестра Филлитер, подавая ему пример. - А какое отношение я имею к вашему «дельцу»?
– Насколько мне известно, вы знакомы с доктором Карром - этим правдолюбом из Лихемптона, добросовестным, но недостаточно мудрым в житейских вопросах, лишенным - как там в Библии? - дьявольской хитрости, скорее наоборот.
– Что! - вскричала она. - Так вы считаете, что это было убийство?
Несколько секунд Питер молча смотрел на нее. Ее лицо оживилось, глаза под густыми, ровными бровями заблестели от любопытства.
У нее были выразительные руки, довольно крупные, с плоскими костяшками. Он заметил, как она сжимает пальцами подлокотники кресла.
– Вовсе нет, - беззаботно ответил он, - однако мне хотелось бы знать ваше мнение.
– Мое? - переспросила она. - Знаете, вообще-то я не имею права высказывать свое мнение о таких случаях.
– Но вы его уже высказали, - ухмыльнулся сэр Питер. - Хотя, конечно, я делаю скидку на ваше доверие к доктору Карру и его диагнозам.
– Верно, но вообще-то моя помолвка с мистером Карром не повлияла на мое суждение о случае с мисс Доусон. Я видела, как он работает, и могу сказать, что его заключениям можно доверять - доктор Карр настоящий профессионал.
– Ясно. Значит, если он утверждает, что смерть была загадочной и необъяснимой, так оно и было в действительности? Я запомню. Теперь о самой пациентке. Мне говорили, что ближе к концу она стала… ну, слегка невменяемой, кажется, это так называется?
– С этим я никак не могу согласиться. Безусловно, под действием морфина она впадала в бессознательное или полубессознательное состояние, бывало, что на целые часы. Однако на тот момент, когда я покинула ее, она пребывала совершенно в здравом уме. Конечно, она была Упрямой, так сказать, с характером, но уж точно не сумасшедшей.
– Но доктор Карр сказал, что у нее появились странные фантазии - якобы кто-то хочет ее отравить.
Рыжеволосая медсестра потерла кончиком пальца подлокотник кресла.
– Чтобы развеять ваши сомнения в том, стоит ли рассказывать мне об этом или нет, - произнес Питер, догадываясь, что было у нее на уме, - могу сообщить, что мой друг инспектор Паркер также занимается этим делом, и это в каком-то смысле дает мне право задавать вам вопросы, а вам - отвечать на них.
– В таком случае, думаю, я могу говорить свободно. Я никогда не понимала, откуда взялись эти сплетни об отравлении. И никогда не замечала, чтобы она боялась меня. Как правило, если у пациента появляются какие-нибудь сомнения насчет сиделки, он незамедлительно высказывает их вслух. Бедняжка мисс Доусон всегда была ко мне очень добра. Когда я уходила, она поцеловала меня и сделала мне маленький подарок на прощание, а еще сказала, что ей жаль расставаться со мной.
– Когда вы подавали ей еду, вы не замечали, чтобы она нервничала?
– Вообще-то в последнюю неделю еду ей подавала не я. Мисс Уиттакер сказала, что у ее тети появилась эта странная идея, и теперь она будет кормить ее сама.
– Надо же! Как интересно… То есть это мисс Уиттакер рассказала вам о чудачествах своей тетки?
– Да. И попросила не обсуждать это с мисс Доусон, чтобы не волновать ее.
– И вы?
– Конечно, я ничего ей не сказала. В любом случае с пациентом такие вещи не обсуждают. Ни к чему хорошему это не ведет.
– А мисс Доусон говорила об этом еще с кем-нибудь? Например, с доктором Карром?
– Нет. По словам мисс Уиттакер, ее тетя боялась и доктора тоже, потому что думала, будто мы с ним заодно. Вероятно, она могла заметить, как мы смотрели друг на друга или говорили о чем-то вполголоса, и решила, что мы строим какой-то заговор.
– А как насчет служанок?
– В то время в доме были две новенькие девушки. Вряд ли племянница стала бы разговаривать с ними, да и я никогда бы себе не позволила обсуждать свою пациентку с ее прислугой.
– Ну, конечно же нет. А почему ушли другие служанки? Сколько их там было? И что, они все уволились одновременно?
– Ушли две. Они были сестрами. Одна била посуду, и мисс Уиттакер рассчитала ее, а вторая ушла вслед за ней.
– Ах, вот оно что! Кому же понравится смотреть, как разбивается в мелкие осколки его любимая китайская супница! Ясно-ясно. То есть дело было не в том, что… я имею в виду…
– Не в том, что они не смогли ужиться с медсестрой, если вы это хотели сказать, - ответила сестра Филлитер, улыбаясь. - Это были достойные девушки, но не слишком сообразительные.
– Понятно. Теперь еще об одном событии, которое, как мне кажется, могло бы пролить свет на многое. Визит нотариуса. Похоже, он очень взволновал больную. В то время вы еще работали там?
– Нет, я только слышала о нем от доктора Карра. Но он не знал ни имени нотариуса, ни того, зачем он приезжал, - ничего.
– Жаль, - вздохнул лорд Уимзи. - Я возлагал на нотариуса большие надежды. Есть какое-то зловещее очарование - вам не кажется? - в том, как нотариусы внезапно появляются с портфелями в руках, устраивают свои таинственные совещания, а потом уходят, предварительно предупредив, чтобы за ними посылали в любое время дня и ночи, как только возникнет необходимость. Не будь этого нотариуса, я вряд ли отнесся бы с должным вниманием к истории доктора Карра. Полагаю, что тот больше не возвращался и не писал?
