Ощущение того, что самые сокровенные мечты сбылись, было настолько сильным, что по телу парня пробежала легкая дрожь. И тут, будто его снова Рагнар ударил, он внезапно проснулся от счастливого сна, почувствовав себя лягушкой, которую кто-то со всей дури швырнул в бетонный пол. Алан вспомнил ее вчерашние горькие слова о себе. «...то, к чему даже противно притрагиваться... Я ничем не лучше». Неужели сегодня что-то изменилось? Или она поверила ему? Но он же еще ничего ей не говорил! Алан как бы со стороны наблюдал, как Вайнона гладит его голые плечи и торс, как прикасается губами к груди, призывая своей настойчивостью к ответным действиям. Пригляделся — и увидел фальшь, прислушался — и услышал биение чужих и чуждых мыслей. Замер.
Заметив этой неуловимое со стороны изменение, Вайнона остановилась и так на него посмотрела, что ему больше всего захотелось позабыть свои последние мысли, ответить на призыв этих глаз. Твердя про себя, что это только видимость, ложь, Алан сдержался. Отодвинулся от девушки, судорожно дернул вверх молнию комбинезона, которую тотчас заело где-то на полпути к вороту.
Вайнона, подтверждая многовековое суеверие о женском чутье, поняла, что обман не получился. Да и не надо было, впрочем, особых качеств, стоило только посмотреть на лицо Алана.
— Что, даже на это ты неспособен, сопляк? — зло проговорила она. Ты же безумно желаешь меня: моего тела. Я же слышала, как ты всю ночь вертелся на кровати, небось, мечтал. Так вот они, твои мечты.
Вайнона рванула вниз молнию своего комбинезона. Чуть выше пупка собачка не выдержала и оторвалась. Она отшвырнула ее в сторону и вцепилась в замок руками, стала упорно тянуть его вниз.
Алан подумал, что она хочет показать ему следы своей болезни, но увидел лишь красивое женское тело: плавные мягкие линии, белая кожа, розовые соски. Грудь у Вайноны была небольшая и упругая, заставлявшая на себя смотреть и желать. Но зачем ему она без самой Вайноны? Резко подавшись вперед, Алан схватил девушку за запястья, отдергивая их от молнии. Подняв вверх и скрестив, он прижал ее руки к плечам, закрывая оголенное тело.
— Чего ты от меня хочешь? — как можно более грубо спросил Алан.
Вайнона удивленно посмотрела на него, увидев, что он не шутит, как-то разом размякла и повисла у Алана на руках.
— Уходи, — едва слышно выговорила она.
— Нет, — коротко ответил Алан. — Я хочу знать, к чему был весь этот маскарад.
— Зачем? Я не смогла даже тебя привлечь: на свою сторону.
— О чем ты говоришь?
— Я хотела, чтобы ты: помог мне и:
— Таким способом? — искренне удивился Алан. — Я бы сделал все, что ты попросила просто так, только бы помочь тебе.
— Я не верю, что хоть что-нибудь бывает просто так. Ты так же легко отказался от своего обещания, как и дал бы его.
— И ты хотела скрепить мое слово таким образом?
Вайнона кивнула. Алан чувствовал, как в нем нарастает обида и озлобленность: как она только могла подумать:
— Кого ты еще пыталась обязать таким способом?
Девушка вспыхнула, оттолкнула его руки и, придерживая молнию одной рукой, отступила на шаг.
— А я уже было подумала что ты не такой: Выясняешь, есть ли ради чего помогать?
— Нет. Мне обидно, что ты хотела использовать меня, — он помолчал немного. — Извини, я не хотел обижать тебя. Я с тобой: безо всяких там надежд и обещаний. Что нужно сделать?
— Ладно, Алан. Не нужно мне твоей помощи. Ну, и конечно, тоже извини.
Парень вспылил. Схватил Вайнону за плечо и притянул к себе.
— Если бы тебе не была нужна помощь, ты не пошла бы на такое. Или я не прав?
Она не сопротивлялась. Всей ее воли хватило на имитацию страсти и, после провала, девушка чувствовала одну лишь усталость и, самую малость, безвольность.
— Прав.
— Тогда прекрати ломаться и выкладывай.
— Перестань так разговаривать со мной.
— Перестань недоговаривать мне и строить из себя героиню дешевого романа корпоративного писаки.
— Я, в отличие от тебя, этих романов не читала.
— И напрасно. Тогда, может, обошлись бы без этого порноспектакля.
— Вы, мужики, все одинаковы. Вам сначала дай, а потом можно и шнурки из вас вить.
— Ага, а я — редкий музейный экспонат.
Вайнона не удержалась и улыбнулась. Провела рукой по щеке парня. Тихо повторила:
— Скажешь тоже — экспонат:
Они немного помолчали. Девушка присела рядом, касаясь его плечом. Алан обнял ее.
— И не страшно тебе? Я ведь, сам видишь, плохая? — спросила Вайнона.
— У плохой бы вышло меня обмануть, Вини.
— Неужели, у меня так плохо получалось?
— Нет, просто, все остальные были бы мне безразличны, а ты:
— А если бы все было по-настоящему, Алан? — перебила она.
Он очень выразительно посмотрел на нее.
— Ясно. Ты мне веришь?
— А ты?
— Давай спрашивать по очереди, а? Скоро Брэн придет.
— Конечно, верю.
— Я тебе тоже, Алан. Мне: нам нужно проникнуть в грузовой отсек и сбросить груз в космос, когда мы покинем «туннель». Что будет дальше, меня уже не волнует. Ты понимаешь, что нас за это могут убить?
— Зачем это нужно?
— Ты, наверное, слышал, что это заказ от военного дивижина Корпорации, — парень кивнул. — Так уж получилось, но мне известно чуть больше. О проекте под названием «Ящик Пандоры». По всей видимости, они хотят уничтожить цветущую, живую планету, Алан, ради проведения каких-то экспериментов.
— А нам что до этого, Вини. Это же не наша планета.
— А ты спас нашу? Остановил ее превращение в мусороотстойник? А ведь там шанс был размазан на сотню-другую лет: Сейчас все зависит только от нас. Или мы сделаем это или: Даже в страшном сне нам не приснится то, что приходит военным в голову, даже когда они еще в трезвом рассудке. Тебе не рассказывали про чуму, что свирепствовала на нижних ярусах и «грязных» районах городов в середине 25 века, то есть лет сто тому назад? Ее еще прозвали «Джо» (Jaw; «челюсть»).
— Слышал, но причем она тут. Неужели:
— Да, это был их вирус, который они решили «обкатать» в полевых условиях. Погибло много миллионов людей, но даже ни это главное. Ты слышал: как они погибли? Поверь мне, незапланированного поведения вирус не показал.
Алан молча кивнул. Военный сделали такое со «своими», что же они сделают на никому не ведомой планетке?
— А ведь на той планете может быть жизнь. Одним из их условий нашему капитану было выбросить груз над планетой «наиболее благоприятной с точки зрения живого организма». Думаю, этого достаточно, чтобы перестать считать то, что мы везем вполне безобидным исследовательским оборудованием. Да и занимались ли военные когда-либо настоящими научными исследованиями, то есть тем, что должно приносить людям счастье?
