Первые две недели Билл просто гонял нас до седьмого пота, заставляя бегать длинные кроссы с тяжелым снаряжением. В этом не было особой пользы для наших реальных тел, но мы не роптали — рейдеру необходима выносливость, а приобрести ее можно и в утопиях. Когда опускалась темнота, начинались неформальные теоретические занятия, которые Билл с легкостью превращал в уютные вечера воспоминаний у костра. Уроки мастерства шли как бы сами собой, пока мы, уставшие за день, не засыпали прямо там.
— Удобнее всего работать в утопии современности, — рассуждал наш наставник, облокотившись на прогревшийся за день валун. — Багаж практически не нужен, всем необходимым можно обзавестись на месте. Иногда есть возможность, к примеру, заменить вышедшее из строя оружие. Правда, забрать с собой обновку все равно не удастся.
Действительно, из командировок рейдеры могут вернуться только с тем, что у них было с собой в момент заброса. Чужеродная материя не может прийти в наш мир. Именно поэтому рейдеры стараются сохранить свою реальную одежду, чтобы не вернуться назад голышом. Невозможность притащить из утопии экзотический сувенир одинаково огорчает и новичков, и ветеранов. Впрочем, иногда новичков гораздо больше расстраивает невозможность привезти с собой золотой запас какого-нибудь утопического государства или, на худой конец, сокровищницу древнего владыки. А какие иногда бывают ситуации! Бери да уноси, запросто. Но не берем, и не потому, что запрещено — ничего подобного, а потому что "карман не потянет". Иногда и свое, реальное, не успеваешь прихватить, разместить вокруг себя в радиусе рабочего пространства; оно так и остается там навсегда. Впрочем, если верить теории, со временем вещи реального мира в утопиях разрушаются, рассыпаются на кварки, но вот сколько фактического времени это занимает — никто не проверял.
Из командировок рейдеры привозят только информацию. Только отчеты о собственных наблюдениях и воспоминания, заключенные в мнемониках. Это как раз и есть то бесценное сокровище, за которым отправляются исследовательские экспедиции в параллельные миры, единственное, что представляет ценность. Ну а наградой для самих рейдеров становятся захватывающие бесконечные путешествия, их разнообразные впечатления, щекочущие нервы приключения, раскрытые тайны и реализованные фантазии. И поверьте — ни один из нас не променяет их ни на какие материальные блага в быстротечной реальности.
Перекаченные из чипов сведения поступают в аналитический отдел. Там их разбирают на этапы, сортируют и отбрасывают лишнее; как правило, это основная масса всей информации — будничная жизнь рейдера в утопии, в просторечии именуемая «мусором». Никому не нужны и не интересны ежедневные физиологические ритуалы, бессодержательная болтовня, любования природой и такими же, как в реале, достопримечательностями. Оставляются только сведения, представляющие ценность для базы данных и анализа, и в первую очередь — подробная история утопии. В наблюдательных командировках от рейдеров требуется использовать все найденные источники, чтобы детально прослеживать расхождения с реальным миром.
Безусловно, это потрясающе — разузнавать все об очень дальних утопиях, где развитие пошло другим путем еще в средние века или даже в глубокой древности. Попадая туда, чувствуешь себя прибывшим на другую планету. Но подобный интерес носит скорее общий познавательный, исследовательский характер. Иногда TSR подает писателям, сценаристам, режиссерам и создателям компьютерных игр идеи, основанные на действительных утопических событиях. Я сама лично видела несколько фильмов и игрушек, сделанных по подобным сюжетам.
Но именно варианты развития миров, близких к реальному и расходящихся в спорных моментах политической истории, больше всего и интересуют наших аналитиков. Поэтому-то меня в свое время и заметил профессор Паркер — во мне обнаружилась склонность увлеченно предполагать "а что было бы, если бы…", и при этом не просто абстрактно мечтать, а логично и трезво проводить динамику. Рано или поздно рейдеры "выходят в отставку" и некоторые из них занимают заслуженные должности в «полушариях». А отбирать и воспитывать подходящие кадры, как известно, лучше смолоду.
* * *
Однажды я спросила Билла:
— Скажи, а зачем нам узнавать, например, то, насколько лучше в близкой утопии оказались выполнены резолюции ООН? Что толку от этого нашему, реальному миру?
Он лишь отмахнулся:
— Если станешь аналитиком, поймешь, — и, подумав, добавил: — А может, даже раньше, когда подрастешь немного.
Тогда меня хватило только на то, чтобы фыркнуть:
— Аналитиком? Это я-то?!
— Что тебя удивляет? — спокойно спросил Амброс. — Все вы рано или поздно перейдете из рейдеров в другие отделы. Те из вас, что так и не научатся отделять зерна от плевел, пройдут переподготовку и пополнят ряды обслуживающего персонала. Но я уже сейчас могу примерно сказать, кто и куда попадет из нынешней учебной группы.
— Ой, нет, — смутилась я. — Аналитика — это слишком сложно. Мне, скорее уж, дорога в прогнозисты.
— Хм… — он прищурился. — По-твоему, легче оценивать глобальную направленность утопии по скудным обрывкам подсмотренной где попало действительности? Делать далеко идущие выводы по незначительным деталям? На основе поверхностных наблюдений выносить окончательный вердикт, и недрогнувшей рукой посылать людей подтверждать непроверенные данные? Легче, да? Тогда ладно.
— О, господи! — я схватилась за голову. — Лучше я пойду в техники! Буду только кнопки нажимать!
Билл колюче рассмеялся.
— Ты еще будешь указывать мне, что для тебя лучше? — и, посерьезнев, сказал: — Поверь опыту многих, самое лучшее и интересное у нас — это командировки рейдеров. TSR, наверное, единственная контора в мире, где никто не рвется из рядовых сотрудников в кабинетные крысы. Оставайся в строю как можно дольше. Мы ведь как никто другой можем приблизиться к бессмертию.
* * *
Тому, кто никогда не совершал TS-рейдов, наверное, трудно будет в это поверить, но жизнь в параллельном мире, в самом деле, совершенно реальна. Свое тело в утопии ощущается абсолютно так же, как дома — оно чувствует жару и холод, боль и удовольствие, устает и отдыхает, хочет есть, пить, спать и все остальное тоже. Мы загорали дочерна под мягким солнцем палеолита, пили ломящую зубы воду из хрустальных ледниковых ручьев, ловили удивительно вкусных рыб в прозрачном озере, охотились всей группой на странных, будто мутировавших, животных, и наблюдали в бинокль за жизнью древних людей. Недалеко от места нашей дислокации оказалось стойбище «обезьянок», как мы их прозвали. «Обезьянки» быстро обнаружили наше присутствие и не замедлили нанести визит. Похоже, их беспокоило неизвестное, малочисленное, но очень наглое племя, запросто идущее впятером загонять целое стадо оленей и часто издающее резкие, громкие, пугающие звуки. Нападать на нас палеопитеки не рискнули, оперативно собрали свои убогие манатки и убрались подобру-поздорову. Мы не стали их задерживать, и уж тем более, уходить отсюда сами — местоположение стойбища наверняка было прекрасно известно всем окрестным хищникам, которые теперь обходили стороной не «обезьянок», а нас. Зачем же тратить ночное время на изнурительное дежурство по сменам в ущерб сладкому сну? Силы пригодятся днем. Брошенная палеопитеками пещера оказалась сырой, грязной и кишащей паразитами, так что мы разбили палатки в стороне.
