Глава 17. ПРОБУЖДЕНИЕ
Идель открыл глаза и сел на постели. В черное окно стучался ветер, а где-то далеко шумели деревья. Временем владела ночь. Он прислушался и понял, что в нем снова звучит симфония. Звуки ее кажутся белыми снежинками и завораживают, словно колдовство. Казалось, комната с задернутыми шторами мгновенно наполнилась космическими звуками. Тени вещей ожили, отделившись от своей основы, и закружились в магическом танце, заставляя трепетать пламя вспыхнувшей свечи, стоявшей на полке камина.
– Откуда у меня камин? – удивился Идель, но решил оставить все как есть. Если камин существует, значит, он нужен.
Вдруг он заметил, что в комнате не один. Свеча, поднявшись в воздух, поплыла до середины комнаты и остановилась, плавно покачиваясь в воздушном течении. А вокруг нее танцевали десять прекрасных дев с маленькими золотыми коронами на головах. Идель завороженно смотрел на их танец и чувствовал что-то странное.
Он вдруг увидел себя маленьким ребенком на берегу реки. Мальчик сидел на камне и наблюдал за рыбами, игравшими на солнце серебряной чешуей. А на другом берегу стояла красивая девочка и наблюдала за ним. Ее волосы мягко спадали на плечи, а улыбка казалась улыбкой весны. Идель не знал, откуда она пришла, и что ей было нужно. Но услышал ее мысли и понял, что она здесь ради него. Ей обидно, что он наблюдал за рыбами и совсем не обращал внимания на нее. И тогда он поднял глаза. Девочка все также стояла, но уже не улыбалась, скорее казалась грустной. Она помахала Иделю рукой и растворилась в искрящейся дымке, поднявшейся от воды. Но он уже знал, что судьба свела их навсегда.
И вдруг небо раскололось над ним, обнажив беззвездную пустоту, поглотившую солнце. Ворвавшийся в комнату ветер задул свечу, умертвив танцующих королев, и погасил сияние. На пороге возникла черная фигура в длинном балахоне. Не касаясь пола, она выплыла на середину комнаты, и зазвучали слова:
– Я пришел за тобой.
Идель поднялся, повинуясь, и пошел следом за уплывающей фигурой. Покинув комнату, он очутился на незнакомом пустыре на окраине города. Под ногами хрустели замерзшая грязь, и осколки битого стекла, смешанного с рваной бумагой. Достигнув середины пустыря, фигура в балахоне остановилась. Костлявые руки откинули капюшон, и Идель увидел лицо с рваной щекой и одним глазом. Но, несмотря на уродство, он узнал его.
Да, это был он – Рыцарь Смерти, убийца, которому он преградил путь между мирами.
– Я пришел для того, чтобы отнять у тебя все. И пока ты жив, нет мне покоя. А ее я никогда не прощу тебе, – выбросил слова в морозный воздух непрошенный гость, – И потому сейчас я убью тебя. Но, не здесь.
Непонятная сила подхватила их и швырнула в ночное небо. Идель оглянулся по сторонам. Далекая Земля мерцала под ногами желто-голубым светом. Вокруг была вязкая пустота, почти все звезды на небе погасли. Идель поднял глаза и увидел стоящего по колено в тумане Рыцаря Смерти, который держал в руках длинный зазубренный меч. А за его спиной возвышались две уродливые фигуры с головами волков. «Трое против одного, это подло, – решил Идель, и слева от него в блеске молний возник, явившийся с того света Артотрог с топором в руках, – так будет лучше».
– Пора начинать, – произнес Рыцарь Смерти, и, взглянув на спутника Иделя, добавил, – Что ж, я даю тебе возможность сопротивляться, потому что хочу видеть твои мучения. А потом, когда ты умрешь, насладиться ее болью.
Иделю вдруг стало грустно и противно, что какая-то уродливая тварь, жаждущая его смерти, еще и унижает его, оскорбляя святое. И вдруг он почувствовал себя сильным, словно в нем слилась сила тысячи воинов, вставших на защиту светлых дней. И он понял, что должен убить эту тварь, стереть, не оставив и следа в памяти живущих на земле. Изгнать мерзкое животное снов. И тогда крылья возникли у него за спиной и сверкающая струна в руке. Небо всколыхнулось от жуткого волчьего воя, огласившего просторы тьмы.
Артотрог бился с волками долго, то и дело, отсекая их головы, потому что все они были давно мертвы. Они то сходились, осыпая друг друга разящими ударами когтей, то исчезали, принимая обличие падающих комет, то вновь появлялись, чтобы продолжить бой. Раны их были бесполезны. Нельзя убить то, что уже не живет. И потому они были обречены на вечную битву и слились с пустотой, став созвездием Мертвого волка.
Среди звезд остались лишь двое, ничего не замечавшие вокруг в исступлении схватки. С каждой новой раной ярости в них все прибавлялось. Сверкающая струна отсекла у Рыцаря Смерти правую руку с когтями. А пронзенное плечо Иделя терзала жуткая боль. Но ни один не хотел уступать. А когда ярость их достигла силы звенящего света, они оба обрушились с небес и устремились к желтой земле, теряя на лету свою сущность.
…Взгляд Альморади прояснился. В израненном теле вновь родились силы, и, рванувшись в сторону, он избежал страшного удара, раскроившего надвое камень. Схватив свое оружие, он вскочил на ноги. Органон уже летел на него, снова занося меч для удара. Но острие клинка Альморади нашло его грудь быстрее. Органон, пронзенный на вдохе, остановился, выронив меч.
Резким движением Альморади выдернул свой клинок из мертвого врага и поднял оружие вверх, издав победный крик. На секунду задержавшись, словно еще живой, Органон рухнул лицом вниз на теплые камни, заливая все вокруг себя черной кровью. Последним видением его была страшная река, полная восковых фигур.
Бросив ненужный теперь меч, Альморади побрел к выходу из замка и, достигнув поля, опустился в изнеможении на траву. А следом за ним выбежала Хельга и, бросившись ему на шею, стала целовать в губы. И ничто на свете уже не могло помешать им.
На Покров пошел снег. Игорь стоял у раскрытой форточки и курил, наблюдая за падением снежинок и прислушиваясь к ночным шорохам. Где-то вдали, за домами, тускло горели фонари. По опустевшему проспекту прошумел и исчез запоздалый трамвай. Деревья, еще местами зеленые днем, теперь казались совсем черными. Падающий снег заставлял их листья трепетать в такт друг другу, отчего рождалась прекрасная белая симфония, словно по мановению дирижерской палочки.
Такие ночи существуют не для сна. Это Игорь чувствовал давно. Закрыв окно, он затушил сигарету и попытался записать ту музыку, что родилась у него в душе. Но музыка не получалась, а получились слова. Вернее, стихи. Он посвятил их любимой девушке, которая спала сейчас сладким сном на другом конце города. Она не могла услышать эту симфонию, но во сне видела все чудесные образы, рожденные падением снега и чувством Игоря, и оттого улыбалась. А Игорь чувствовал себя счастливым. Он решил, что позвонит ей утром и поздравит с наступлением нового дня – дня ее рождения.
