Покажем нашему новому товарищу, студенту и будущему инженеру, на что способны проворные руки!
А затем принялся очень ловко отбивать чечетку, взмахивая руками и приседая.
Мише никогда бы в голову не пришло, что этот, с виду необычайно серьезный и всегда сосредоточенный, парень способен так плясать.
— Это иногда с ним случается перед какой-нибудь срочной работой, — пояснил с улыбкой Мише один из комсомольцев. — Это у него называется «гимнастикой для разгона»…
* * *
Всем хорошо известны факты, когда во время Великой Отечественной войны огромные заводы, эвакуированные в глубокий тыл, монтировались и пускались в ход в течение одного-двух месяцев вместо полагающихся десяти-пятнадцати. Воля людей, одухотворенных верой в победу, всегда делает чудеса.
Поэтому не было ничего особенного в том, что три молодых механика вместе с практикантом смонтировали сложнейший гидрофон новой конструкции всего за одну ночь, вместо того чтобы заниматься этим делом по крайней мере пять дней.
Присутствие студента-практиканта во время ночной работы оказалось очень кстати. Незадолго до окончания сборки гидрофона неожиданно выяснилось, что в чертежах имеются неясные места. Миша сменил трехгранный напильник на логарифмическую линейку и быстро помог устранить затруднения.
Было решено спрятать новый гидрофон в шкаф, незаметно взять его с собой в море и показать Владимиру Ивановичу только после испытания старого гидрофона, усовершенствованного вчера вечером.
Так и сделали.
Выяснилось, что старый гидрофон стал работать значительно лучше. Его направленность в приеме звука возросла. Помехи, в данном случае всплески волн о борт шлюпки, были слышны в телефонные наушники теперь уже не так громко, как раньше, а стрелка прибора, измеряющего силу звука, качалась значительно слабее. Инженер подсчитал, что теперь гидрофон почти удовлетворяет требованиям, поставленным начальником лаборатории: разница между заданными техническими условиями и полученными результатами была незначительная, и ею можно было пренебречь.
Инженер горячо поблагодарил механика и практиканта и предложил им собирать аппаратуру. Каково же было его удивление, когда Женя, оглянувшись по сторонам, словно желая убедиться, что в море нет посторонних свидетелей, неожиданно сказал:
— А как вы относитесь, Владимир Иванович, к тому, чтобы… на всякий случай, конечно… проверить еще один гидрофон? Может быть, он будет работать еще лучше!
— Какой гидрофон? — удивился инженер.
— А вот этот! — ответил механик и принялся разворачивать сверток, лежавший рядом с ним на сиденье шлюпки. — Только что собранный по новым чертежам.
— Ничего не понимаю… — пробормотал Владимир Иванович, принимая из рук Жени новенький прибор с начищенными латунными деталями. — Где вы взяли? Что это значит?
— Наука требует жертв, — сурово заявил механик, хитро подмигнув при этом. — Призвал на помощь двух дружков, работающих в механических мастерских восьмой лаборатории. Мы вместе учились в ремесленном. Товарищ Савин тоже принимал участие. Работать руками он умеет!.. Вот мы с ребятами говорили, что если бы он побывал в нашем ремесленном, то…
— Да не тяните! — не выдержал инженер. — Если вы хотите сказать, что новый гидрофон собран вами за одну ночь, то я все равно не поверю…
— Как ни странно, Владимир Иванович, но это действительно так, — вставил Миша.
Новый гидрофон немедленно прикрепили к штурвалу. Уже с самого начала проверки стало ясно, что работает он лучше предыдущего. Всплесков воды о борта шлюпки почти не было слышно в телефонных наушниках. Измерительные приборы показывали, что направленность действия значительно превышает заданную. Проверку вели очень долго. Инженер ставил всё новые и новые опыты, стараясь как можно более тщательно исследовать свойства прибора. Только к концу рабочего дня он решил прекратить испытания и отдал распоряжение о возвращении на берег.
Несмотря на ночь, проведенную без сна, Мише не хотелось спать. Головная боль прошла к утру сама собой, без всяких лекарств, и Мишей овладело радостное возбуждение. Он — участник трудового подвига! Ведь налицо пример трудовой доблести! Люди сами, без чьей-либо просьбы, остались ночью, чтобы ускорить и улучшить научно-исследовательскую работу! Он был нездоров, самочувствие было отвратительное, а он не ушел домой спать, остался в лаборатории и работал изо всех сил. Разве это не геройство? Пусть маленькое, но все-таки геройство. И вот результат: гидрофон, построенный за ночь при его непосредственном участии, работает замечательно…
Все эти мысли назойливо преследовали Мишу. Поэтому, когда после работы он встретился в парке с Людой, то первым делом сказал:
— Вы не представляете, Люда, какое замечательное чувство я сейчас испытываю! Теперь я начинаю понимать по-настоящему, сколько радости может приносить человеку самоотверженный труд в нашей стране.
Люда посмотрела на своего товарища очень внимательно.
— Вид у вас немного болезненный. Лицо бледное, под глазами синяки, — заметила она тревожно, усаживаясь на скамейку.
— Все это ерунда. У меня всю ночь болела голова и я не спал ни одной минуты, но зато… — Миша гордо поднял голову. — А какие замечательные ребята! Сами! Понимаете, сами вызвались работать ночью. Да как работать! За ночь они сделали то, что следовало бы делать в течение трех-пяти дней!
И он с увлечением принялся рассказывать о Жене, его товарищах, о ночной работе и ее чудесных результатах.
* * *
Явившись наутро в лабораторию, практикант застал механика в озабоченном и растерянном состоянии. Он поздоровался с Мишей и тут же мрачно прошептал:
— О результатах вчерашних испытаний слышали? Опять сорвалось…
— Что сорвалось? — спросил Миша. Тревожный шепот механика подействовал на него угнетающе.
— И наши гидрофоны не помогли, — продолжал механик.
Мише было известно, что вчера вечером должно было состояться генеральное испытание технического объекта, над которым, в целом, работала вся лаборатория номер три. Поэтому Миша догадывался, о чем идет речь.
— Подвел наш гидрофон? — спросил он, усаживаясь за свой стол, чтобы продолжать расчет пьезоэлемента новой конструкции.
— Ну, это уж положим! — покачал головой Женя. — Наш гидрофон работал безупречно, то есть так, как и должен был работать. Дело не в нем. Там у них какая-то неувязка произошла. Какая точно — мне неизвестно. А все-таки обидно!
— Конечно, — согласился Миша.
— Трудно работать Василию Ивановичу… Ох, как трудно! Другой бы начальник лаборатории на его месте давно в гроб лег… — добавил Женя, произнося слово «гроб» особенно мрачно.
