— А что такое «референт»?
— Помощник, советник, ну, и все такое…
— Понятно.
Внезапно, без всякой видимой на то причины, Маше почудилось во всем происходящем что-то неестественное… Какой-то опереточный елей…
Она села в удобное вращающееся кресло.
— Ну, и где вторая я?
Илья Аркадьевич сел за стол напротив нее.
— А вам не кажется, что логичнее будет сперва нам побеседовать вдвоем?
— Нет. Я, по-моему, ясно вам по телефону сказала.
— Хорошо, хорошо, — непринужденно улыбнулся Илья Аркадьевич. Но Маше почему-то показалось, что непринужденность эта дается ему с трудом. Только за ней ехать придется. Я сейчас дам команду, а пока — посидим, поболтаем…
— Сколько времени придется ждать?
— Минут сорок. Не много.
И ТУТ ЛЕГКОЕ ДОСЕЛЕ ОЩУЩЕНИЕ ОПАСНОСТИ, СЛОВНО ВЗОРВАВШИСЬ, ЗАПОЛНИЛО ЕЕ ВСЮ. Словно она оказалась в логове волка или в пещере, в полной темноте. Она порывисто встала.
— Проводите меня к выходу.
— Ну что вы, право, — вскочил вместе с ней Илья Аркадьевич. — Я пошутил. Очень уж хотелось побеседовать с вами наедине. Маша — здесь, сейчас ее приведут.
Скорее всего, где-то под столом была кнопка, потому что, не успел он закончить фразу, как дверь открылась, и на пороге возник молоденький старшина милиции.
— Володя, — явно не по уставу обратился к нему Илья Аркадьевич, сходи-ка за Марией.
Старшина нахмурился.
— А эта? — пробасил он, указывая на Машу.
— Иди, иди… Это — другая, — раздраженно повысил голос Илья Аркадьевич. — И быстрее! — И снова повернулся к собеседнице: — Совсем тут разболтались.
Маша сидела, нахохлившись, как воробей. Она ожидала любой провокации.
С минуту длилось тягостное молчание. Наконец, тишину прервали шаги, дверь вновь отварилась.
На пороге стояли двое.
Ощущение реальности на миг покинуло Машу.
Когда, у Гоги, она увидела газетную фотографию, она решила сначала, что это — или фотомонтаж (только не понятно, кому это было нужно), или результат каких-то невероятных событий (а к невероятному, благодаря своему дару, она была вполне подготовлена). Затем, посмотрев кассету, она утвердилась именно во втором мнении. И ей страстно захотелось разобраться, что же тут к чему. Ведь, в конце концов, ЦЕНТРОМ ЭТИХ СОБЫТИЙ БЫЛА ОНА!
Оказавшись в этом кабинете, ощутив неискренность в поведение его хозяина, она вновь заподозрила подделку. Но вот она видит своего двойника во плоти… И странное оцепенение охватило ее… Чего, собственно, она хочет от этой девочки? От СЕБЯ… Спросить: "Ты кто?" — она и без того знает ответ… Сказать: "Я хочу тебе помочь…" — но ведь она не может сделать больше чем… она. "Откуда ты взялась?" А если этот вопрос та, вторая, задаст раньше?!
Все эти, порождающие смущение, вопросы пронеслись в ее голове буквально в несколько мгновений. Пока «Маша-2» не приблизилась. Когда же та сделала это, все моментально встало на свои места. Словно ветер подул, и густой туман рассеялся. Это была НЕ ОНА!
Не так опущены уголки губ, нет характерной легкой асимметрии бровей… И самое главное, самое разительное: ЦВЕТ ГЛАЗ! ТОЧНЕЕ, ОТТЕНОК.
Да, похожа. А одежда и грим сделали это сходство почти идеальным. Для посторонних.
Маша даже удивилось, как такое простое решение сразу не пришло ей в голову. И ТЕПЕРЬ АБСОЛЮТНО ЯСНО, ЧТО ЦЕЛЬ ВСЕЙ ЭТОЙ ЗАТЕИ — ЗАМАНИТЬ ЕЕ В ЛОВУШКУ!
Моментально вскипевшая в ее душе ярость вылилась почему-то не на того, кто явно был главным устроителем этого постыдного балагана. И, то ли противоестественность происходящего, то ли — сила пережитого потрясения заставила Машу совершить абсолютно неожиданный для себя поступок. Она вскочила и, вскрикнув: "Дрянь!", ударила самозванку ладонью по лицу…
И тут же опомнилась, ощутив стыд за содеянное. А та, ссутулившись и закрыв лицо руками, зарыдала так, словно эти слезы копились уже много дней. Сквозь жалобные всхлипывания прорывалось:
— Не я… я не хотела… Они заставили!.. Они угрожали маме…
Маша обернулась к Берману.
— Немедленно объясните, что все это значит! — сдерживаясь сказала она и не узнала своего голоса.
События явно развивались не так, как планировал Илья Аркадьевич. Он волновался.
— Я все объясню, — подчеркнуто спокойно, с расстановкой, ответил он. — Я прошу только одного: не исчезайте. Уверяю, все делается единственно для вашего же блага. Я просто не мог изобрести другого способа найти вас. Пожалуйста, сядьте… — Его голос звучал все тверже, он вновь овладевал ситуацией. — И ты — сядь! — приказал он псевдо-Маше.
Та послушно опустилась в кресло, а Машу окатила новая волна ярости, вызванная презрительной, даже брезгливой интонацией, с которой была произнесена эта последняя его фраза. Вдруг она поняла, что она и ее двойник находятся, по-видимому, в очень схожих положениях. С той только разницей, что она-то, исчезнув, может в любой момент прекратить этот фарс…
Все эти камеры, кабинеты, коридоры… Уж если на нее они наводят такую тоску, что же тогда говорить о человеке незащищенном? И она дала себе обещание во что бы то ни стало вытащить отсюда эту бедную девочку, даже если их отношения и останутся натянутыми, даже если они не понравятся друг другу… В конце концов, не по своей, наверное, воле та втянута в происходящую катавасию, и она — Маша — по-своему виновна в ее неприятностях.
Обдумывая все это, она пропустила мимо ушей несколько фраз Бермана, и вникать начала лишь с середины произносимой фразы.
— …таким образом, вы подвергаетесь ежеминутной опасности быть расстрелянной без суда и следствия. И личный интерес генерального прокурора тут ничего не меняет. Мы же можем предложить вам очень и очень выгодные условия. Вы будете использовать ваш талант на благо нашей страны и при этом — щедро вознаграждаться. Законным, подчеркиваю, ЗАКОННЫМ образом.
Сделка. Опять сделка.
Маша встала.
— Как тебя звать? — спросила она девушку.
— Соня.
— Пошли отсюда, Соня.
Та испуганно переводила взгляд с Маши на Бермана.
— Но если я… они же могут все… Мама…
— Запомните, Илья Аркадьевич, — произнесла Маша с нажимом: — Если с головы ее матери упадет хоть волос… Если что-то случится с ней самой, вы об этом горько, очень горько пожалеете.
— Вы совершаете ошибку, — Илья Аркадьевич поднялся тоже. В голосе его звучала почти детская обида.
— Возможно, — с вызовом ответила Маша, повернулась и двинулась к двери, потянув Соню за рукав. Та послушно пошла за ней.
Щелчок снимаемого с предохранителя пистолета был знакомым ей звуком, и реакция не раз выручала ее.
