Так вот, Музыкант славился не только своими исполнительскими и композиторскими способностями. Он еще был одним из самых заядлых заборолазов. Этот мальчишка однажды продержался на сетке почти три дня - на то время рекорд для всех известных нам загонов. Снежинку сей факт задел чрезвычайно. В Музыканте она видела вызов для себя. Сама Снежинка считалась талантливой заборолазкой и до того восхождения Музыканта рекордисткой была именно она.
Как это в определенном возрасте свойственно всем подросткам, особенно лидерам соперничающих группировок, Музыкант и Снежинка демонстративно не общались друг с другом. Но при этом, разумеется, вели себя соответствующим образом: встречаясь, "не замечали" конкурента, в присутствии оного говорили нарочито громкими голосами и вели себя вызывающе.
В результате случилось то, что можно было предсказать с самого начала: соревнование. Не двух группировок, а только двух их лидеров.
Мы, взрослые, не могли вмешаться, запретить - к тому времени и Снежинка, и Музыкант уже достаточно выросли, чтобы быть в состоянии самостоятельно принимать решение и ни от кого не зависеть.
Дуэль, поединок... Оговорено было все, до мелочей: сколько возьмут с собой еды и воды, сколько "набедренных повязок" и так далее.
Я пытался отговорить Снежинку от этой затеи. Понимал, что вряд ли прислушается к моим словам, но не мог оставаться в стороне. Разумеется, так все и случилось - она только фыркнула и заявила, что достаточно взрослая для принятия подобных решений и что лучше бы ни мне, ни кому другому не вмешиваться в это дело.
У нас не было ни официально признанной власти, ни вообще какой-либо дисциплины, большей, чем диктовали границы крайней необходимости. Поэтому так все и произошло.
Тем днем мы собрались у выбранного для поединка забора. Это была одна из самых популярных для восхождения секций, на ней осталось с обеих сторон множество "набедренных повязок", закрепленных там для отдыха лазающих. Это, разумеется, облегчает процесс восхождения. Поэтому, кстати, многие из нас не особенно беспокоились о результатах дуэли, нам она казалась достаточно безопасной.
По сигналу Снежинка и Музыкант начали карабкаться вверх. Сперва мы следили за ними, потом многие устали и, потирая затекшие шеи, расходились или ложились прямо здесь на землю, с земли было удобнее наблюдать. Прожекторы продолжали судорожно шарить своими лучами по покрывалу тьмы, изредка высвечивая две маленькие фигурки, с каждой минутой все отдалявшиеся от нас. В конце концов мы перестали их видеть.
Они были на заборе четыре дня. Некоторые из нас провели все это время у забора. Когда на третий день сверху прилетела разорванная "набедренная повязка", я едва не сошел с ума. С этого момента (или даже раньше) я ежеминутно ждал, когда... когда они упадут.
Даже не удивился, когда это случилось.
Но сперва они спустились настолько, что их стало видно. Проклятые упрямцы! Было заметно, как и он, и она истощены... При этом они... я почему-то решил, они борются. Только потом сообразил: помогают друг другу!
Но сил у них не хватило. А те из нас, кто кинулся им на подмогу, не успели.
Они сорвались. К счастью, обоих успели подхватить - и все равно они получили травмы.
В загонах, как вы знаете, мы практически не болеем. В очередном разговоре с ученым я поделился с ним своими догадками по этому поводу. Он, как и я, считал, что нас при заселении напичкали какими-то профилактическими средствами. И может даже, постоянно ими же подкармливают.
Но уж если ты заболел - считай, это конец. Два-три дня (или больше, в зависимости от характера болезни) - и потом ты труп, и еще через день исчезнешь из загона. Даже если рядом с твоим бездыханным телом будет неотлучно дежурить толпа внимательных стражей - все равно пропадешь. В какой-то момент в глазах бдящих помутится, а через мгновение окажется, что твоего тела перед ними уже нет.
Снежинка и Музыкант - выжили. Мы уложили их рядом с той секцией, на которую они совершали свое восхождение. Ухаживали за ними с невероятной, невиданной здесь заботливостью, не отходили ни на секунду. Выполняли любое их желание, даже самое сумасбродное.
То ли соревнование, то ли болезнь повлияли на их взаимоотношения: теперь Снежинка и Музыкант были друзьями не-разлей-вода. Как только он стал чувствовать себя получше, Музыкант частенько наигрывал ей разные мелодии. Кстати, они очень отличались у него от прежних, которые мальчик создавал до состязания. Появилось в них что-то такое, неуловимое. Словами не передам, даже пытаться не буду. Те из вас, кто слышал эти мелодии, знают, о чем я.
Когда Снежинка и Музыкант поправились, много времени они стали проводить вместе. Обе ватаги, лишившись своих заводил, как-то постепенно распались. Это по времени совпало с тем, что на Прежней Родине мы называли "переходным возрастом" у подростков. Наложилась на это событие и очередная Перетасовка.
...Знаете, когда она случилась в первый раз, многие из нас были в ужасе. Вот уж воистину, достойное воплощение легенды о всемирной Башне! Мне не довелось на собственной шкуре испытать все "прелести" Перетасовки, но наслышан, более чем! С ужасом думаю о том, что однажды это произойдет и со мной: засну в одном загоне, а проснусь в другом, и вокруг будут совершенно незнакомые люди, причем не только мне, но и друг с другом не знакомые. Хаос, усугубляющийся еще и тьмой; невозможность в первые дни общаться между собой, поскольку в одном загоне оказываются люди из самых дальних краев, с различными диалектами Общего. Неудивительно, что у нас до сих пор нет сколько-нибудь стойкой системы управления, и дисциплины - тоже нет; неуверенные попытки организовать на общественных началах нечто подобное были разрушены первой же Перетасовкой.
Я не знаю, зачем все это с нами происходит. Что делают хозяева загонов - ставят ли эксперимент, забавляются, используют нас как некий источник неведомой нам энергии? Не знаю и не хочу знать! Я хочу только одного: освободиться от всего этого. Не зависеть от неизвестных благодетелей, которые снабжают загоны едой и питьем. Жить в мире, где я смогу видеть солнце и звезды.
...И снова море памяти соленой волной-мыслью плещет в лицо: погоди! Задумайся: намного ли более свободен ты был на Прежней Родине? Точно так же тебя ограничивали день и ночь, правила взаимоотношений в том обществе, потребности твоего собственного тела и потребности тел тех людей, с которыми ты взаимодействовал и от которых тоже зависел.
Может, все дело в видимости свободы, в иллюзии того, что она существует? И вообще нет никакой свободы, кроме той, которая внутри нас самих? Или существуют все-таки какие-то объективные параметры, нас ограничивающие?
