Всем вольно, бросил он то ли в шутку, то ли всерьез.
И сообщил:
Я готов вести с вами переговоры не только от имени правительства России, но и от имени своей партии партии рулевых. Меня зовут Александр Французов.
И тут Любаня, уже, видать, начавшая сомневаться, не обозналась ли, как завопит, не выдержав:
Сашка! Не узнаешь, мерзавец! Так это ж я Любка! Французов подошел, вежливо поцеловал сестрицу в щеку и, мягко, но недвусмысленно сжав её локоток, тихонько проговорил:
Успокойся, Люба, я знал, что ты здесь. Референты доложили.
Но мы с тобой по-семейному поговорим после, а сейчас главное дело сделать.
Любаша обиделась, конечно, и решила все про младшого брата своего рассказать. Принародно.
А ведь это ж я тебя, Сашок, за ручку в Комитет привела, мне уже тогда офицерские корочки дали. Ну, а пока мы по комсомольской путевке советский космос сексом обеспечивали, братишка мой, видать, до полковника дослужился.
Помолчи, сеструха. Это мелко, отпарировал Сашка, с интонацией на удивление ласковой. Дослужился-то я всего лишь до майора, потом после путча выборы были... Однако долго рассказывать.
Короче: сегодня моя должность первый вице-премьер российского космоса.
А почему без охраны? опешил Никодим.
Демократический стиль работы. Но если честно, охрана там, в шлюзовой, просто вы же люди свои...
Последнее утверждение вызвало на лицах работников торгового флота легкое сомнение, а более других искушенный в бюрократии Моськин поинтересовался:
И сколько же вас там, первых вице-премьеров?
Первых много, понимающе кивнул Французов.
Но я самый первый, вы уж поверьте.
А такой молодой! ещё раз усомнился Никодим Казанов.
У нас сегодня все в правительстве молодые. "Коммунизм это молодость мира..." То есть тьфу, это я какой-то не тот лозунг вспомнил... В общем, неважно, реформы дело молодое, во!
И Сосёнцин ваш тоже молодой? по-родственному подколола Люба.
Сосёнцин старый, грустно покивал Сашка. То есть он уже новый, но все равно старый, а мы хоть и старые, в смысле не новые, но молодые, потому что...
Тут он окончательно зарапортовался, и Эдик на правах старшего в чрезвычайных ситуациях решил вице-премьеру помочь:
А дело-то у тебя, какое, брат? До нас-то на фига явился? И откуда только вылезли эти простецкие обороты? Но Французов воспринял нормально.
Дело простое. Я от имени партии рулевых, то есть тех, кто последовательно проводит в России демократические реформы, хочу вас предупредить. Вы уникальный экипаж, единственный, улетевший с Земли ещё при Грешневе. И в предвыборную компанию, а она начнется вот-вот, за вас будут драться все силы и движения. Но наиболее рьяно, конечно, коммуняки.
Как же это коммуняки?! Моськин чуть не упал.
Да их же вне закона объявили, выдохнула Вера.
Ох, милая, повернулся в её сторону Сашка, вспомнила! Когда это было? С тех пор коммуняки окрепли, перекрасились, и в этом году они победят на выборах. Будут управлять всем российским космосом. Но мы рулевые останемся в качестве мощной оппозиции и сегодня просим вашей поддержки.
Да, они теперь все шестеро, включая комитетчика Ярославского, готовы были против коммунистов выступать с кем угодно последний вольный год не шел ни в какое сравнение со всей предыдущей жизнью. Однако обсуждать детали предвыборной борьбы после такого странного заявления вице-премьера было просто немыслимо. То есть как это коммуняки победят? Ведь это же катастрофа. Конец света. О какой оппозиции может идти речь? Съедят они любую оппозицию! К чему же тогда было все это: путчи, войны, кризисы. Дефолты, прости господи!...
Примерно такие вопросы и обрушились на златокудрую голову Сашки Французова.
Несмышленыши вы мои, ласково проговорил юный всезнайка.
Да это же политика. Между словами и делами дистанция огромного размера! Какая разница, кто себя как называет? Есть у нас один в Державной Мысли, либералом себя зовет, демократом, Худощинский его фамилия, а как-то сидим обедаем, он мне шасть! тарелку борща в морду. Ну, я не растерялся и тут же всю кастрюльку на голову ему и надел!..
И Французов радостно заржал, хотя никто из экипажа торгового судна так и не понял, к чему это он рассказывал.
Никодим в простоте своей так и спросил:
Ты о чем говоришь-то?
А вы о чем?
А мы, если честно, выступила вдруг Надя, говорим и думаем прежде всего о себе. О великой России как-то уже надоело, тем более что мы тут послушали радио "Татарская волна" и нам рассказали, что Россия давно уже не великая.
Но, но! Это вы мне бросьте! погрозил пальцем Французов.
Россия всегда великая.
Ну и хрен с ней, вяло согласилась Надюха.
Ты вот лучше объясни, с нами-то что при этих ваших коммуняках будет?
Ничего не будет. То есть все будет хорошо. Можете спокойно возвращаться на Землю.
Да пошел ты! Там же у вас импичмент сплошной, а теперь ещё и коммуняки у власти.
Вот вы и не поняли ничего! Коммуняки-то теперь совсем не те.
Неужели и торговать при них можно нормально? капитан почему-то начал с этого.
А что, улыбнулся Сашка, при советской власти вы плохо торговали?
Да, в общем-то, хорошо, согласился Никодим, но тогда все хорошее незаконно было.
Ну, значит, вам не привыкать. Теперь совсем никаких законов не стало. Каждый живет как умеет.
И при коммуняках?
Ну, конечно.
Не понимаю, вмешался Эдик, а как же Комитет?
Да забудь ты про тот комитет, парниша! У сегодняшней конторы свои дела шпионов ловить, с террористами разбираться, а идеология теперь никого не волнует, "Ой ли!" подумал про себя Эдик. А сказал другое:
Ну, хорошо. А как же с сексом при новой власти? Мы не хотим, чтобы опять всё запретили: бордели, порнуху, ночные клубы со стриптизом...
А никто и не запретит. Я же говорю, это новые коммуняки. Они же теперь все православные.
Погоди, как ты сказал?! Надя начала дико хохотать.
И за неё договорила Вера:
Я тоже не поняла. Православие как-то связано с порнухой и борделями.
Ну конечно, связано, ё-моё! Французов разговаривал с ними, как с малыми детьми, не уставая искренне удивляться нашей запредельной наивности.
Коммунисты, которые отошли от одного из главных своих принципов борьбы с опиумом для народа, так же легко отойдут и от других, они теперь и с обычным опиумом не слишком-то борются, и против сексуальной свободы ничего не имеют.
Ну тогда наливай, парень, неожиданно успокоился капитан Казанов, а может, он просто от серьезных разговоров утомился.
И все как-то дружно забыли, с чего они начали. Даже сам Французов, у него лишь одно возражение нашлось:
Погодите, ребята, я ведь только с дороги, дайте отдышаться.
