Он замотал головой, стиснул зубы и отступил назад. Он не мог умертвить жалкое перепуганное существо. Не способен был, несмотря на то что на войне приходилось убивать себе подобных.
Слабак, навязчиво бранил себя Несс, с натугой переставляя ноги. Немудрено, что украсть револьвер решили именно у него. Слабак и тряпка. Чего он, собственно, достиг за четыре десятка лет? Да ничего. У него грошовое содержание, древняя прохудившаяся конюшня в районе для бедноты и стерва жена, вот и все успехи. А теперь и вовсе докатился: где-то поблизости жирует, безнаказанно глумится и насмехается над ним китоврас. Если не несколько.
* * *
– Ты где шлялся? – Деянира, подбоченившись, подступила к супругу, едва тот переступил порог. – Где тебя носило, я спрашиваю?
Несс стушевался. Говорить правду было нельзя, а врать он не хотел.
– Задержался немного, – попытался выкрутиться страж порядка. – По служебным делам. У нас был этот, как его. Инструктаж.
– Инструктаж?! – взбеленилась Деянира. – Вы только поглядите на этого сивого мерина, на этого затюканного жеребчика! В каком борделе тебя инструктировали?
– Ну при чем тут бордель? Обычный служебный инструктаж. Ладно, пускай не вполне обычный. Насчет этих, м-м… зазорно сказать. Насчет китоврасов.
– Ты что же, за дуру меня держишь? – Деянира проворно развернулась задом и больно лягнула супруга в голень. – Надо же, что придумал, клячий сын!
– Мама, ты не права, – привычно заступился за отца Кронос. – Нам тоже недавно зачитывали курс лекций про китоврасов. Что тут такого?
– Не сердись на него, – подбежавшая Омела обняла мать за плечи. – У папы тяжелая работа. И даже если он немного пофлиртовал, беда не большая.
– Да, как же, совсем не большая, – проворчала начавшая оттаивать Деянира. – А как насчет дурных болезней? Не понимаю, почему жеребцов тянет на всякую шваль.
– Инстинкт продолжения рода, – авторитетно заявил Кронос. – С ним трудно справиться.
Несс с любовью, гордостью и признательностью глядел на свое потомство.
– Китоврасы как-то справляются, сынок, – подмигнув Кроносу, заметил он. – Видимо, у них этот инстинкт атрофировался, чтоб им околеть.
– Отец… – Кронос замялся.
– Что, сынок?
– Не стоит так говорить. Нехорошо это. Китоврасы, конечно, отвратительны. Но они тоже кентавры.
На следующее утро Несс пробудился затемно. Выбрался из конюшни наружу, зачерпнул ведро воды из общественного колодца, опорожнил, два других опрокинул на круп. Влез в мундир, накинул попону. Затянул, изогнувшись, под брюхом подпругу и побрел темными еще переулками между рядами жилых конюшен куда глядели глаза.
Было безветренно, беставренно и бескенно, но вездесущие хомо уже начали рабочий день. Сновали вдоль стен, толкали перед собой тачки с нечистотами из помойных и выгребным ям, разравнивали щебенку, хлопотали в хлевах с утробно мычащей в ожидании утренней дойки скотиной.
Когда солнце подкрасило восточный горизонт первыми, робкими еще лучами, Несс выбрался из спального района в фабричный. Вездесущие хомо были и здесь, невзрачные, незаметные, суетливые, будто муравьи. Страж порядка бросил взгляд туда, где за огибающей город рекой громоздились постройки хомо. Такие же уродливые, как их хозяева, вертикальные, скученные, похожие на взошедшие из неведомых семян обрубленные поверху пальцы. С минуту Несс стоял недвижно, с брезгливостью глядя на тянущиеся сплошной чередой поселения. Затем презрительно сплюнул и иноходью двинулся в сторону городского центра.
На перекрестке Гвардейской и Аллюрной он купил свежую газету у утреннего разносчика. «Раскрыт очередной заговор хомо», – бросился в глаза набранный крупным жирным шрифтом заголовок передовицы. Обычно страж порядка интересовался лишь спортивными новостями, политические статьи были ему безразличны, а криминальных событий хватало на службе. На этот раз, однако, передовицу Несс внимательно прочитал. В ней сообщалось о ликвидации подпольной группы из восемнадцати особей. Члены группы вели среди хомо подрывную идеологическую работу, организовывали саботаж на фабриках и заводах, а заодно готовили вооруженное восстание с целью захватить власть.
Несс недоверчиво фыркнул. Восстания примитивных, трусливых, слабосильных хомо случались и раньше. Подавлялись они в считаные часы: бунтовщиков решительно истребляли, а некоторых публично казнили четвертованием – в острастку остальным-прочим. Иногда, правда, мятежникам удавалось спалить десяток жилых конюшен, разграбить дюжину-другую торговых лавок и ухлопать какого-нибудь зазевавшегося простофилю. Ответ в таких случаях следовал незамедлительно. Адекватный, как любил выражаться на публичных выступлениях верховный вожак. В поселения хомо вторгались гвардейские эскадроны, круша на своем пути все, что попадалось под копыта. Гвардейцы выкуривали хомо из их несуразных вертикальных жилищ и отстреливали первых попавшихся. Бывало, счет убитым шел на сотни, а однажды, после того как бунтовщики взорвали паромную переправу, зашкалил за тысячу. Однако хомо это почему-то не останавливало. Новые заговорщики с воистину ослиным упрямством зрели на погромных пепелищах, подобно грибам-поганкам после дождя.
К передовице понизу жалась еще одна статья, размером поменьше, шрифтом пожиже и под заголовком «Заслуженное возмездие». В ней сообщалось о трех хомофилах, связанных с ликвидированной группой и поставлявших ей средства и оружие. Всю троицу успели уже осудить и отправить на убой. Автор статьи призывал общественность на решительную борьбу с предателями-китоврасами и нахваливал профессионализм и бдительность сотрудников особой пристяжи.
Несс перечитал статью по новой и озадаченно мотнул хвостом. Он попытался осмыслить прочитанное, но это почему-то не удавалось.
«Китоврасы испытывают противоестественное влечение к хомо, – несмело рассуждал Несс. – Это, конечно, отвратительно и постыдно. Но зачем, во имя чего эти извращенцы поставляют хомо деньги и оружие?»
Ответ «потому что они преступники» внезапно показался стражу порядка нелепым. В нем не было логики, не было здравого смысла. Несс почувствовал себя скверно. Хорошо известные, элементарные, заученные с детства истины неожиданно предстали несколько по-иному. И это «иное» почему-то перестало казаться очевидным и правильным.
Весь день, переминаясь на островке безопасности с ноги на ногу, Несс непрерывно пытался увязать безразличные доселе, но ставшие вдруг очень важными события и сведения. Он даже в свисток забывал вовремя дуть, так что из заторов на подступах к перекрестку на стража порядка то и дело обрушивалась недовольная брань.
