Федор, дымя трубкой, выслушал Алексея.
— Не согласен, — сказал он. — Чертежи, эскизы, приказ. Мало.
— Чего же ты хочешь? — удивился Алексей.
Выцветшие брови Федора были сосредоточенно сведены.
— Соберем вертолеты со всей стройки. На опытном участке начнем работу по-новому. Немедля!
— Правильно! — воскликнул Алексей. — Спасибо, Федя. Вот это будет помощь!
— Пойду распоряжусь, — сказал Федор, поднимаясь. — Готовьте чертежи.
Всю ночь Галя и Алексей работали, склонившись над одним столом. Алексей весело насвистывал и без конца ломал карандаши. Галя время от времени украдкой смотрела на него. Когда Алексей взглядывал на Галю, глаза его светились счастьем.
Закончив один чертеж, Галя откинулась на спинку стула.
— Алеша, силища в тебе, одержимость шальная! Ты и чувствовать и любить должен как-нибудь по-иному, по-своему. Это о тебе Маяковский писал, помнишь, я обещала прочесть:
Любить — это значит:
в глубь двора вбежать и до ночи грачьей, блестя топором, рубить дрова, силой своей играючи.
Любить — это с простынь, бессонницей рваных, срываться, ревнуя к Копернику, его, а не мужа Марьи Иванны, считая своим соперником.
Алексей поставил локти на стол и, положив на ладони подбородок, внимательно смотрел в черные Галины глаза.
— Любить? — повторил он. — Это ревновать к Копернику, к Павлову, к Мичурину. Их считать соперниками. Любить — это дорваться до любимой работы, силой своей играючи. Как ты вовремя это вспомнила, удивительная ты, Галя! — И он продолжал, все так же пристально смотря Гале в лицо: — Любить… Может быть, любить — это, взявшись за руки, идти вперед?
Галя протянула ему обе руки. Он схватил их, привлек Галю к себе и стал целовать ее:
— Люблю, люблю!
Галя отвечала ему, задыхаясь, пытаясь вырваться, чтобы вздохнуть. Только и успела спросить, сияя глазами:
— Почему… только теперь знаешь?
— Почему только теперь? Потому, что силу ты мне невиданную подарила.
— Осторожно… Алеша, любимый… — шептала Галя.
Но как ни помогала любовь взлету творческой фантазии, закончить к утру чертежи она помешала.
Федору ничего не оставалось, как прислать им в помощь уже вышедших на работу чертежников.
Глава четырнадцатая
ТОЛЬКО ВПЕРЕД!
Радист Иван Гурьянович, как говорится, сбился с ног. Радиограммы сыпались на него дождем. Это были сводки о весенних всходах в Кара-Кумах, обязательства нефтяников Сахалина, цифры выплавки стали по всему Советскому Союзу, сообщения о высотном рекорде самолета, о выработке электроэнергии на атомных станциях, о ходе специальных работ в Проливах, сводки и доклады с бесчисленных участков грандиозного промышленного и строительного фронта.
Весь этот поток радиограмм, обрушившихся на радиорубку гидромонитора, был адресован Волкову.
Но ни самого Волкова, ни телеграммы о его прибытии не было. Всем собравшимся в салоне капитана было ясно, что вместе с Ходовым, которого ждали с минуту на минуту, прилетит, очевидно, и сам Волков, приказавший переправлять ему корреспонденцию сюда.
Александр Григорьевич порывисто распахнул дверь в салон:
— Встречайте! Летят!
Федор и Алексей поспешно оделись и вышли на палубу. В лучах прожекторов вертелись серебристые вихри снежинок. Матросы сметали с палубы снег. Он лежал на поручнях, на крышах ларей, в углублениях иллюминаторов. Ванты казались сделанными из толстых белых веревок.
Вскоре Волков и Ходов поднялись на борт корабля.
Галя, в ожидании притаившаяся у реллингов, бросилась к отцу. Волков поцеловал дочь, поздоровался со всеми встречавшими его моряками и строителями и распахнул пальто с меховым воротником, словно давая этим понять, что торопится снять его.
— Устали с дороги? Может быть, отдохнете? — спросил Федор на правах хозяина корабля.
— Какое там устал! — рассмеялся Волков. — Выспался. В Москве не всегда удается. Я думаю, что мы, не теряя времени, соберемся у Василия Васильевича.
— Прошу, — пригласил Ходов. — И вас также, — обратился он к Гале.
— Нет, зачем же? — смутилась она. — Я ведь не руководитель.
— Как хотите, — сухо сказал Ходов и решительно направился к салону.
Алексей шел рядом с Ходовым.
— Василий Васильевич, хочу срочно доложить вам о новых возможностях.
— Доложите заместителю председателя Совета Министров, — оборвал Ходов.
— Но это очень важно, Василий Васильевич! — настаивал Алексей.
— На совещании, — сухо ответил Ходов и отвернулся.
Алексей пожал плечами и замедлил шаг. Его догнал дядя Саша.
— Кажется, дело плохо. Даже слушать не стал, — шепнул он. — Может быть, решение уже принято?
— Разберемся, — сказал дядя Саша Алексею, кладя руку на его плечо.
Галя шла рядом с отцом.
— Как мама?
— Письмо привез. Платок теплый прислала, — улыбаясь, ответил Николай Николаевич.
Гале очень хотелось спросить, зачем прилетел отец, но не рискнула. Она осталась у запертых дверей салона. Матросы и строители подходили к ней и почему то шепотом спрашивали:
— Ну как?
Галя пожимала плечами.
— Итак, товарищи руководители, — начал Волков, — положение на стройке грозит срывом правительственного задания и далее нетерпимо.
Волков словно отрубал каждое слово, и в этой его манере говорить, как и в спокойной уверенности Ходова, Алексей угадывал предопределенное решение. Он опустил голову. Волков продолжал:
— Я прошу руководителей строительства, начиная с товарища Ходова, назвать мне ту помощь, которую вам надо оказать людьми, материалами и машинами, чтобы выправить положение.
— Я уже докладывал, Николай Николаевич, — начал Ходов. — Для выправления положения нужно немедленно вернуться к прежнему методу работ на опытном участке. Однако время упущено. Чтобы наверстать потерянное, нужно увеличить число строителей, добавить строительные механизмы и немедленно реализовать выделенные нам фонды на трубы. У меня все.
— У вас все, — задумчиво повторил Волков и оглядел остальных присутствующих. Он встретился глазами с настороженным взглядом Алексея, заметил скованное лицо Федора, выколачивающего трубку, обратил внимание на запущенную в густую бороду руку Александра Григорьевича. — Так, — продолжал он. — Это мне ясно. А что потребуется для строительства, чтобы закончить мол в срок, строя его без труб?
Лицо Василия Васильевича потемнело. Однако он прежним, чуть скрипучим, спокойным голосом сказал:
— Можно построить мол и без труб. Для этого, товарищ Волков, необходимо: удвоить армию строителей, утроить наличный парк автомашин-вездеходов, утроить наши грузоподъемные средства. У меня все.
