— О-о! Господин Хорошеев! Оч-чень рад вас видеть, — он шагнул назад, приглашая войти, и протянул руку. — Надеюсь, пришли не арестовать? Х-ха-ха!
— Нет, господин Мерсье, я бы прислал…
— Приглашение по электронной почте? — ученый рассмеялся еще громче. — Проходите, проходите.
— Мы ненадолго, — директор осмотрелся. — У вас отличный дом, господин академик.
— Отличный дом — это фундамент фундаментальной науки! — заявил Мерсье и вновь рассмеялся.
С точки зрения Щеткина, это была никакая не шутка, но смех ученого звучал настолько заразительно, что он улыбнулся тоже. Безучастным к приятной атмосфере оставался лишь Федор. Он смотрел на висящую у входа в гостиную фотографию и размышлял о своем.
«Отличный дом… А семья? На фото он с двумя ребятами, похоже — сыновьями. Взрослые. Наверняка живут далеко. Ну и зачем нужен большой дом? Чтобы они, приехав раз в год, могли побродить по его комнатам, вспоминая детство? А если оно совсем забылось? Да так, что не вспомнить ничего интересного при всем желании. Я вот ничего не помню. И в дом свой старый никогда не езжу…»
— Но ведь вы занимаетесь не только теорией? — пошел в наступление Хорошеев. — Вам не чужды и прикладные аспекты, не так ли?
— Так, — смеясь, согласился академик. — Только наоборот. Прикладными аспектами занимаются мои ученики. Сам я ничего не внедряю. Только надуваю щеки и делаю вид, что самый умный. Х-ха-ха! Чай, кофе?
— Благодарю, — директор поднял руки. — Цейтнот.
— О-о… Это вредный напиток. Х-ха-ха! А вашим спутникам? Может быть, чего-нибудь освежающего? Колы или коньяку?
Соблюдая субординацию, Щеткин вежливо отказался, а вот Федор притормозил, и хозяин воспринял это как согласие.
— Лариса! — крикнул он на весь дом. — Принеси, пожалуйста, четыре колы… и четыре звездочки прихвати. Ха-ха!
— И все же… — попытался вернуть беседу в прежнее русло Хорошеев. — Вот, к примеру, двигатели для космических аппаратов. Это же вполне прикладной раздел. Их высокая эффективность…
— Двигатели?! — академик расхохотался. — Магнито-плазменные? Ха-а-ха! Чтобы «приложить» их к соответствующему разделу, надо в совершенстве освоить управляемый термоядерный синтез, господин Хорошеев. А пока наша наука тычется в эту проблему, как слепой щенок, такие двигатели построить не удастся! Это как раз и есть чистейшая теория, и на нашем веку ее вряд ли удастся воплотить в жизнь.
— Да? — директор растерянно взглянул на Щеткина. — И что же, никто до сих пор за нее не брался?
— За нее? Вы кого имеете в виду? — ученый подмигнул и снова рассмеялся.
— Вашу теорию, — уточнил Хорошеев. — О двигателях. Я понимаю, это секретные разработки, но возникла необходимость служебной проверки…
— Господин директор, — теперь удивился академик. — Зачем бы мне утаивать от вас такие факты? Такой серьезный прорыв. Да и кто, кроме вашего научного отдела, в курсе абсолютно всех секретных проектов? Нет. К сожалению, до двигателей мы пока не доросли. По моим прогнозам, еще как минимум десять лет с ними возиться. И это чтобы создать прототип. А уж до запуска в серию… Не на нашем с вами веку.
— И никто не смог бы их построить? Просто взяв вашу теорию за основу.
— Без моих новейших работ? Никто. Основа основой, а детали порой играют даже большую роль. Что толку от основы, если вы не знаете, как ее использовать? Вот вы в курсе, как работает ядерный реактор или бомба? Да? А что нужно, чтобы их построить? Какое оборудование, технологии… Вот то-то и оно! Так что решительно — нет. Без меня проект не сдвинул бы даже мой лучший ученик. Даже все мои ученики, вместе взятые.
— Ну, все-то… — негромко усомнился Щеткин. — Коллектив — это сила.
— Верно, — ученый кивнул. — Только эта сила ничто без точки приложения. Как граната без взрывателя. А он лежит у меня на письменном столе. Буквально сегодня закончил новую монографию как раз по теме интересующих вас двигателей. В прежних расчетах, оказывается, крылась небольшая неточность. Настолько небольшая, что создать — опять же чисто теоретически — двигатель было возможно, а вот заставить его развить то самое искомое усилие — нет. И никто из моих последователей этой ошибки не заметил. Вот вам и коллективный разум.
Он снова рассмеялся.
— Все ясно, — Хорошеев поднялся. — Спасибо, Василий Евграфович. Вы нам серьезно помогли.
— Никогда не думал, что пригожусь ПСБ, — академик пожал ему руку. — А в чем, собственно, суть ваших затруднений? Кто-то заявил, что построил двигатель Мерсье? Плюньте ему в лицо, господин директор. Дважды. Один раз лично от меня.
Понятно, что он опять расхохотался.
— Значит, и не «угнать», и не «выкрасть», — исподлобья взглянув на директора, тихо резюмировал Щеткин. — И то и другое нереально. Порвалась ниточка.
— Вот потому и люки не открылись, — вдруг заявил Пустотелов. — Куда мне было переходить? Только с буксира на буксир. Крейсера-то на самом деле никакого не было.
Хорошеев медленно обернулся к Федору и так же медленно сел в кресло. Увидев, как изменилось лицо директора, Мерсье сам сходил на кухню и принес стакан ледяной колы. Три остальных принесла-таки милейшая, но неторопливая Лариса.
— Щеткин… — прохрипел Хорошеев, сделав пару судорожных глотков. — Ты понимаешь, что это значит?
— Конечно, господин директор, — агент осушил свой стакан залпом. — У нас сперли не «Криптон», а большую кучу денег.
— Высотой с этот дом, — согласился с ним директор.
— В купюрах максимального достоинства, — закончил агент.
— Почему пропажи таких огромных средств не обнаружило ни одно контролирующее ведомство? — удивленно спросил Щеткин, когда они покинули дом развеселого академика. — Казначейство, счетная палата, налоговая полиция.
— По документам наверняка все было правильно, — Хорошеев задумчиво покачал головой. — Подставные фирмы, отчеты о поставках, сметы выполненных работ. Дело поставлено на широкую ногу. И управляют процессом, скорее всего, такие люди, до которых нам просто так не добраться. Нужны неопровержимые, убойные доказательства.
— Если мы докажем, что хотя бы одна из фирм, связанных с проектом, — дутая, развалится вся пирамида, — сказал агент. — Это ведь как карточный домик.
— Но мы не выявим заказчиков.
— Мы не найдем их ни при каких условиях, — заявил Щеткин. — Я уверен, что они предусмотрели все варианты. В том числе и вариант провала своей аферы.
— И все же попытаться стоит.
— Конечно. Мы ничего не теряем. Если след будет ложным, дело угаснет само по себе. Если удастся ухватить верную нить, нас просто убьют.
