Через четверть часа патруль милиции обнаружил в здании трех полуодетых жильцов, которые пытались убежать, завидев нацеленное на них оружие. Это были инженер и два его соседа по номеру. Был составлен протокол следующего содержания: о сопротивлении властям, о разоружении милиционера при исполнении обязанностей, об оскорблении государственных служащих и еще о массе подобных нарушений. Следует заметить, что стражи порядка, занятые составлением важных бумаг, совсем забыли о несчастном будильнике, от которого не осталось никаких следов. На Мисько тоже составили протокол. Но Осецкий встал на его защиту, и это спасло шофера. Наконец инженер, уже одетый и побритый, встретился с другом.
– Юрек, если б ты знал, что тут было. Милиция, обыск, я думал, что это бандиты.
– А зачем приходили?
– Понятия не имею. Я проспал телефонный разговор. Кстати… ты знаешь, мне очень жаль, но твой будильник исчез. Попросту потерялся в этой суматохе или кто его украл, не знаю. Я куплю тебе другой.
– А, глупости. Не стоит, – ответил офицер, – он и так не ходил.
– Что?!
– Нет, не ходил.
На этом закончилось дело о будильнике. Главный свидетель по обвинению шофера в нанесении легких телесных повреждений, ординарец майора, а это именно он вызвал милицию, уехал в тот же день, так что все это было предано забвению.
– Оставьте меня в покое, – сказал Осецкий повышенным тоном репортеру, который выскочил из-за угла как раз в тот момент, когда инженер садился в автомобиль. – У вас есть сенсация, была милиция, обыск, протоколы; напишите об этом и успокойтесь.
Молодой человек слегка обиделся.
– Демократическая пресса не занимается распространением бульварных сообщений. А впрочем, ничего особенного и не случилось. Ваш шофер – дебошир, ударил солдата и…
– Кто дебошир, кто? – вмешался в разговор Мисько, высовывая голову в окно. – Вали отсюда, борзописец, а то как добавлю тебе газа, так будешь носом тормозить.
Репортер презрительно пожал плечами и удалился с величественностью августейшей особы.
– Что за непоседа! Сам ничего не делает и другим не дает, – ворчал Осецкий, усаживаясь в машину.
– Пан Мисько, едем на электростанцию.
Проехали несколько улиц, прежде чем инженер отважился начать:
– Ну как там… вы спрашивали? И что?
– Насчет этого электричества? Конечно. Есть тут два деловых типа, посредники в распродаже мародерских вещей. Знаете, они сидят на бриллиантах как курица на яйцах. Один вытащил портфель, чтоб расплатиться, так там, чтоб мне провалиться, было столько денег, сколько я никогда не видел.
– Это не важно.
Осецкий лихорадочно записывал что-то в блокноте, потом положил на колени чертеж дизеля и стал рисовать на нем красным карандашом.
– Так что с этими посредниками?
– Господин инженер, я вот не знаю, мы будем с ними в открытую вести переговоры или нет?
– Что это значит?
– Ну, если договоримся с теми, у кого есть эти вещи, то заплатим или оставим его с носом?
– Где я возьму деньги? Заплатить? Никогда не думал об этом. Может, просто показать бумаги? У меня есть полномочия от Энергетической централи, я главный руководитель работ, и только. А если они не согласятся, то нужно будет обратиться в милицию. Но это лишь в крайнем случае, как вы думаете?
Осецкий все больше проникался уважением к ненаучным психо– и социологическим познаниям шофера.
– Нет, вы знаете, обманывать даже и вора некрасиво. Уж лучше в морду, и всех делов. А что касается бумаг, то вы что, с луны свалились? Кто же испугается ваших полномочий?
– Так что же делать?
На этот раз Мисько не мог удержаться от поучений:
– Сидеть у чертежной доски и мелом рисовать – это одно. А нужное оборудование, спрятанное у людей, раздобыть – совсем другое дело. А, господин инженер? Тут надо хитрость применить, чтобы они не сообразили, что их дурят. Я скажу, что знаю специалиста по таким вещам. Приведу вас, водки выпьем, потом вы посмотрите и скажете так: «Так это же рухлядь, все сгорело, никуда не годится. Только на свалку». Они в расстройстве, а вы идете к дверям: ауфвидерзеен – и будто уходите. Тогда я хватаю вас за рукав и говорю: «Господин директор, а может, вы все-таки что-нибудь возьмете, может, пригодится». А вы – нет. И так мы, и этак; наконец, как бы из милости, нехотя что-нибудь им заплатим, и ходу.
– Но это что-нибудь должно быть очень небольшой суммой. Впрочем, не знаю, смогу ли я разыграть такое представление. – Осецкий улыбнулся, ему понравилась эта история.
Он уже видел в своем воображении щиты, указатели, переключатели, распределители, шины и весь этот распрекрасный комплект встроенным в мраморные плиты.
– И еще… Они могут и не поверить… Эти устройства красиво выглядят, знаете. Такие щитки, там много меди, контактов, никеля…
– Чтоб их черти взяли, – согласился Мисько.
Они подъехали к электростанции. Навстречу им выехал грузовой «фиат», который вывозил мусор со двора. Инженер оставил «опель» у ворот и побежал внутрь. Мисько видел, как его потрепанное пальтишко развевается уже на внутренней лестнице зала.
– Господин шофер…
Довольно грязный субъект в надвинутой на глаза фуражке приблизился к «опелю», некоторое время критически изучал восстановленный и отремонтированный автомобиль, затем оперся о крыло.
– Чего это? Это тебе что, трамвайная остановка? – деловито спросил Мисько. – Обопрись о свою тетку, а еще лучше купи себе палку.
– Господин шофер, – произнес субъект тихим и кротким голосом. При этом ветер принес крепкий запах самогонного перегара.
– Чего?
– Запчасти к машине нужны… я хорошо заплачу, – бурчал мужчина, и из-за поднятого воротника на Мисько глянул большой, светящийся глаз.
– Ну-ка отвали вприпрыжку от приличного человека, а то я тебя так поглажу рукояткой, что у тебя и дух через абшпервентиль[153] вылетит!
– А может, самогонки?.. А?..
Мисько долго смотрел на говорящего, потом очень изящно сплюнул и сказал:
– Я пью монопольку.
Но оборванец не отставал.
– Есть тут одна машина, – начал он как бы сам себе, – «вандерер», чистое золото, сорок четвертый год, прекрасные бумаги, а?
– Очень рад, – сказал Мисько, но его это невольно заинтересовало. Он прислушался.
– Вы ведь неплохой механик, да? – сказал тот.
– Ну, я думаю.
– Надо бы, – он понизил голос, – номерок на блоке цилиндров забить, новый красиво выбить, ну и колодку приварить.
Мисько присвистнул.
– А, вон оно как!
– Так что?.. За работу – десять кусков. Пять даю сразу.
Мисько почесал шею. На душе у него было тяжело.
Вдруг в отдалении показалось светлое, развевающееся на ветру пальто Осецкого, и сразу же ветер донес его голос.
