— Мы должны удержать его.
— Зачем? Какое право имеешь ты или наше родимое правительство мешать человеку рисковать своей жизнью во имя своей мечты?
— И все-таки ты неправ. Он же чертовски славный старик.
— Тогда вези его обратно в Канзас-Сити. Там эти стервятники запрут его в психушку и будут держать там, пока он не умрет от разрыва сердца.
— Н-н-ну, нет, только не это.
— Тогда иди и подготовь все к отлету. Я готов.
На другое утро на ранчо въехал джип и остановился перед домом. Из него вылез крепко скроенный человек с твердым, но добрым лицом. Макинтайр пошел ему навстречу.
— Вы — Джеймс Макинтайр? — спросил человек.
— Ну и что из этого?
— Я помощник здешнего шерифа. У меня ордер на ваш арест.
— За какие грехи?
— Заговор с целью нарушения закона о здоровье космонавтов и пассажиров.
К ним подошел Чарли.
— В чем дело, Мак?
За Макинтайра ответил помощник шерифа.
— Вы, должно быть, Чарльз Каммингс. Ордер распространяется и на вас. Кроме того, я должен забрать отсюда человека по имени Гарриман и опечатать ваш космический корабль.
— У нас нет космического корабля.
— А что у вас в этом ангаре?
— Стратояхта.
— Да ну? Тогда, за неимением космического корабля, я опечатаю ее. Где Гарриман?
— Вон там, — Чарли любезно указал направо, не обращая внимания на гримасу Макинтайра.
Помощник шерифа повернул голову. Чарли ударил его ребром ладони по сонной артерии, и тот рухнул на землю. Чарли постоял над ним, пощупал сустав пальца и поморщился.
— Черт побери, именно этот палец я сломал, играя в бейсбол. И всегда-то я цепляюсь им за что-нибудь.
— Отнеси шефа в кабину, — оборвал его Мак, — и пристегни к койке.
— Будет сделано, шкипер.
Они тягачом вывели корабль и отыскали в пустыне ровную площадку для старта. Потом забрались в ракету. В правый иллюминатор Макинтайр увидел помощника шерифа. Тот выглядел неутешительно.
Макинтайр застегнул ремни и запросил в переговорную трубку:
— Все в порядке, Чарли?
— Все в порядке, шкипер, — отозвался Чарли из машинного отделения, — но стартовать нам нельзя. У корабля нет имени!
— А у нас сейчас нет времени на предрассудки.
— Назовем его «ЛУНАТИК», — донесся слабый голос Гарримана. — Это единственное подходящее имя.
Макинтайр откинулся в кресле, повернул два тумблера, потом еще три, и «ЛУНАТИК» взлетел.
— Как вы себя чувствуете, шеф? — Чарли озабоченно склонился над стариком.
Гарриман разлепил губы и выдавил:
— Хорошо, сынок. Лучше некуда.
— Перегрузки кончились, и теперь все будет хорошо. Я ослаблю ремни, чтобы вы могли поворачиваться. Думаю, вам не следует вставать.
Чарли дернул пряжку. Гарриман так и не мог подавить стон.
— Что с вами, шеф?
— Ничего, правда, ничего. Что-то кольнуло в боку.
Чарли легонько ощупал бок Гарримана и проверил пульс.
— Не пытайтесь меня дурачить, шеф. К сожалению, мы ничем не сможем помочь вам, пока не сядем.
— Чарли…
— Да, шеф?
— Могу я посмотреть в иллюминатор? Мне хотелось бы увидеть Землю.
— Сейчас не на что смотреть, ее загораживает корабль. Когда мы повернемся, я помогу вам, а пока выпейте снотворного. Когда подойдет время — разбужу.
— Нет!
— Почему?
— Я должен все видеть.
— Как пожелаете, шеф.
Чарли, словно обезьяна, вскарабкался к носу корабля и присел на подлокотник пилотского кресла. Макинтайр вопрошающе глянул на него.
— Ну, он, конечно, жив, — сказал Чарли, — только в чертовски плохом состоянии.
— Насколько плохом?
— Сломана, по меньшей мере, пара ребер. Я не знаю, что еще. Я не уверен, перенесет ли он посадку, Мак. Сердце у него бьется так, что становится страшно.
— Он перенесет, Чарли. Он крепкий человек.
— Крепкий? Да он хрупкий, как канарейка.
— Я не это имел в виду. Он крепкий внутри, понимаешь?
— Как бы то ни было, ты должен сесть гак, чтобы на борту и пылинка не шелохнулась.
— Сяду. Я сделаю полный оборот вокруг Луны и совершу посадку по инвалюте. Но тогда нам не хватит горючего.
Когда они вышли на свободную орбиту, Макинтайр развернул корабль, и Чарли отнес койку Гарримана к иллюминатору. Макинтайр держал корабль поперек трассы полета так, чтобы хвостовая часть была направлена на Солнце. Корректировочные двигатели раскручивали корабль, создавая слабую искусственную гравитацию. Выход на трассу и невесомость обычно сопровождались тошнотой, а Макинтайр хотел, насколько возможно, уберечь Гарримана от неудобств.
Но Гарриману было плевать на тошноту.
Все было так, как он представлял себе это все долгие годы. Луна величественно плыла в иллюминаторах, еще яснее были видны ее знакомые черты. Когда корабль поворачивался, была видна Земля. Теперь она выглядела так, как с нее самой видна Луна, только была ярче и прекраснее, чем серебряная планета. Солнце скрывалось за берегом Атлантического океана, терминатор пересекал Северную Америку, Кубу, восточный берег Южной Америки. Он наслаждался бархатной синевой Тихого океана, разглядывал зеленые и коричневые пятна континентов, удивлялся крахмальной белизне полярных шапок. Канада и северные штаты были укрыты облаками, которые плотной массой двигались поперек материка. Удивительно: они были белее и ярче полярных шапок.
Корабль поворачивался, и Земля уходила из виду, зато теперь в иллюминаторе бежали звезды, яркие, первозданные и знакомые. В поле зрения, словно подчинясь его желанию, снова вплыла Луна.
Он был совершенно счастлив, более счастлив, чем когда-либо в своей долгой жизни, а это не всем дано. Он чувствовал себя всеми людьми, которые когда-либо жили на Земле, смотрели на звезды, страстно их вожделея.
За это время он успел и подремать, и увидеть сон. Он провалился в глубокий сон, но перед этим вспомнил Шарлотту, свою жену, и как она кричала ему: «Дилоуз! Иди домой! Ты что, хочешь умереть от простуды?»
Бедная Шарлотта! Она была ему хорошей женой, да, хорошей женой! Гарриман был уверен, — умирая, она горевала только о том, что не сможет больше заботиться о нем. Не ее вина, что она не могла понять его сокровенных желаний.
Чарли повернул койку так, чтобы Гарриман мог видеть обратную сторону Луны.
Знакомые по тысячам фотографий места Гарриман узнавал с какой-то приятной ностальгией, как если бы он возвращался на родину. Когда они оказались над лицевой стороной Луны, Макинтайр немного снизился, готовясь посадить корабль на восточной стороне Моря Изобилия, в десяти милях от Луна-Сити.
Сел он довольно успешно, если учесть, что не видел площадки и у него не было второго пилота, чтобы следить за радаром. Он изо всех сил старался сесть как можно мягче, но при этом промахнулся миль на тридцать и угодил на камни.
