- Да ладно тебе прибедняться! У Москалёва в Воронеже разбили два реактивных москита. Александр Сергеевич сказал, что грохнет ещё один, а потом будет ставить на машину треугольное крыло.
- А испытатели? - не понял я.
- Катапультировались. Аварии были предусмотрены планом полёта, так что всё прошло штатно.
- Не понял! Самолёт-то что? Не приняли?
- Приняли, но поставили автоматику, которая при семистах пятидесяти в час перекрывает заслонку и не отпускает, пока скорость не снизится до семисот сорока.
- Тогда зачем машины бьют?
- Исследуют режимы - а ты как думал? Если критическая скорость достигнута в пикировании, когда остановкой двигателя её не погасить, так что? Сразу покидать самолёт?
- А в войсках реактивный уже опробовали?
- Выпускали один поохотиться в районе Пскова. Его специально наводили на "рамы" - так он их все посбивал. Сам знаешь, какая трудная это цель. Но за счёт высоких скоростных качеств новинки их пощёлкали, как семечки.
- Демьяныч работал?
- Он самый.
- Может, и я на что сгожусь?
- Тебе дорожка на фронт заказана - меня об этом строго-настрого предупредили. И испытывать новые самолёты запрещено.
- Реактивные с приводом на компрессор от поршневого мотора в отдельном конструктиве собирали?
- Да. Получилось громоздко. А что, в вашем варианте истории делали так?
- Не помню ничего подобного, Валерий Павлович. У нас даже на небольшом истребителе особого толку от подобной сборки не получилось, хотя, ставили её не на москит, а на машину массой под три тонны.
- И горючего эти реактивные жрут, просто жутко сколько! - вздохнул Чкалов.
Выйдя из кабинета командующего, я почувствовал себя озадаченно - октябрь сорок второго, а опыт боевого применения реактивного истребителя уже появился. Штаны бы не порвать от таких широких шагов!
Глава 63. Так что же творится на фронтах?
Странные дела творятся - судя по сообщениям радио и газет, на наших фронтах не происходит ничего существенного. Даже про бои местного значения не упоминают. Зато о сражениях в Югославии и Румынии повествуют красочно и многословно. Фашисты продолжают там наступать, но в сводках постоянно мелькают одни и те же географические названия - населённые пункты переходят из рук в руки с завидным постоянством. Вообще-то местность в тех краях гористая, сложная для ведения наступательных действий.
- Думаю, немцы рвутся к Варне, - заключает Мусенька, прочитав очередную сводку. - Ходили слухи, что через неё американцы поставляли Гитлеру ближневосточную нефть.
- А я читал, что Германия гнала бензин из угля.
- Раз читал, значит, гнала, - кивает моя славная. - Но, наверно, дело в мощностях заводов - они ведь не в одночасье строятся. Судя по всему как раз сейчас бензиновый голод в результате потери источников нефти в Румынии и отсечения поставок через Болгарию, достиг своего максимума.
- Хм! А не этот ли момент является самым подходящим для решительного наступления? - свой разговор с товарищем Сталиным я супруге пересказал, поэтому она прекрасно меня поняла.
- Октябрь на дворе. Дожди, дороги развезло. Разве что на юге сейчас более-менее сухо. Но там противника и нет, - разводит она руками.
Мы сидим в нашем доме под Горьким у тёплого бока протопленной печки и лепим пельмени, поджидая с работы маму и старшую из Муськиных сестёр. Младшая уже вернулась из школы и послушно делает уроки.
- Дороги развезло, - бурчу я себе под нос. - Грязи по уши. Но ведь танки грязи не боятся.
- Не боятся, - подтверждает моя замечательная. - Особенно, если к месту применения их доставляют по воздуху.
В этот момент мой взгляд упёрся в неровность на боку печки и остановился.
- Ты этот сочень сам будешь защипывать, - буркнула Муська. - Ну, чего замер? Дошло до тебя?
Кусочек теста под моей скалкой достиг толщины папиросной бумаги - настолько обожгла меня догадка.
- Только ты никому не рассказывай, - подзудела супруга. - А сочень давай сюда, я сложу его вчетверо.
***
Наши предположения, те самые, которые мы даже не озвучили, настолько они были... захватывающими, начали сбываться уже на следующий день. И в совершенно неожиданном развороте. Сводка Совинформбюро принесла известие об освобождении восьми населённых пунктов. Названия эти нам ничего не говорили, кроме, разве, воспоминания, что в одном из них я когда-то делал пересадку с поезда на поезд. Потом мы долго ползали по карте, отыскивая эти малопримечательные на первый взгляд пункты. Отыскали три - это оказались узловые станции. Затем уже дело пошло веселей, и вскоре мы в атласе нашли все - тоже узловые станции. Располагались они в глубине вражеской территории. Пересечение движения по ним отрезало от железнодорожного сообщения достаточно обширный район на стыке Украины и Белоруссии и ставило под угрозу выступ, занятый противником, нависающим над Киевом с севера. Это как раз в то время, когда грунтовые дороги превратились в сплошную грязь, а шоссе... над шоссе, надеюсь, господствует наша авиация. И днём, и ночью.
Нет, я не стратег, но нетрудно представить себе, что у немцев началось интенсивное перемещение войск - высаженные в тыл десанты необходимо уничтожить. В такой ситуации очень многое зависит от действий командиров, начиная от уровня взвода, заканчивая дивизией. А в выучке сухопутных войск я понимаю немного. С другой стороны - год и три с половиной месяца войны - довольно серьёзная школа. Думаю, наши штабы разбираются в подобных вопросах и знают, что делают.
Так и сидели мы в колхозе Луч, что под Горьким, и напряжённо вслушивались в сообщения, читаемые Левитаном. Доклад о взятии Сум на этом фоне выглядел логичным. Потом грустным голосом горячо любимый нами диктор сообщил, что Красная Армия после упорных боёв оставила те самые узловые станции - видимо десантники ушли в леса. И был зачитан длинный список награждённых летчиков-бомбардировщиков. Каждый десятый - посмертно.
Мы, разумеется, пытались читать между строк, дополняя услышанное собственными предположениями - получалось, что операция, в целом, прошла неудачно, но противника покрошили сильно. И в это время ни с того, ни с сего, южнее Киева оказалась в котле огромная группировка германских войск - мы окончательно запутались. Но в целом, изменения показались правильными - наши заставили фашистов обороняться. И тут, как обухом по голове - Псков и Вильнюс снова наши, да ещё и уличные бои в Кенигсберге.
По всему выходило, что ударами с нескольких направлений Красная Армия нащупала слабые места и сумела развить успех там, где не ждали. К этому моменту уже пришла зима, выпал снег и заметно подморозило. Но изменения обстановки продолжались - то и дело освобождались населённые пункты, зачитывались списки награждённых - я полностью перестал понимать логику происходящего. И, хотя цифры потерь не назывались, было понятно, что в этой мешанине они исчисляются на тысячи человек.
