— Ты пойдешь домой, господин? — негромко спросил Сохмсей.
— Да, — ответил Беннинг, — я пойду домой.
Он прошел через ворота в сопровождении Сохмсея, скользнувшего по правую руку. Их окружила шумная толпа; Беннинг почти физически ощущал исходившее от нее обожание. Он подумал, что древние Валькары хорошо выбрали себе телохранителей — верных и преданных. Насколько верных, он выяснит позже.
Город, звездный Вавилон, казался огромным. Во времена расцвета здесь, должно быть, голова шла кругом от сверкающих красок, шума, блеска сокровищ бесчисленных, миров. Перед мысленным взором Беннинга проплывали воображаемые картины: посольства, шествующие по этой, теперь разрушенной дороге — принцы Цефея… властители Бетельгейзе… вожди варварских племен с диких миров созвездия Геркулеса… Все спешат преклонить колени в Городе Королей, городе Валькаров… Но сейчас только тишина и красные сумерки наполняли улицы и развалины дворцов.
— Город снова оживет, — прошептал Сохмсей. — Теперь ты дома. И Беннинг коротко ответил:
— Да.
От центральной площади тянулись широкие проспекты. Беннинг шел впереди, ступая по истертым плитам; ноги его свиты клацали и шаркали по камням. В конце эспланады, у самого озера, вставал дворец из белого мрамора, нависал над всем городом, подавляя своими размерами и мощью. Беннинг шел к нему. Проспект вливался в огромную площадь; когда-то ее стерегли титанические статуи. Многие изваяния рухнули на треснувшие плиты; те, что остались стоять, были изувечены жестокой рукой времени. Но когда они возвышались здесь, целые и невредимые — могучие фигуры, устремленные к звездам, державшие солнца в гигантских руках, — их вид повергал в трепет, доказывая пришельцам с иных миров собственное ничтожество, беспомощность перед неодолимой мощью Империи. Беннинг подумал, что посольства достигали тронного зала, подготовленные должным образом.
Теперь руки статуй обломились и звезды выпали из них, глаза были запорошены пылью веков и слепы.
— Господин, — обратился Сохмсей к Беннингу, когда тот ступил на дворцовую лестницу, — пока ты отсутствовал, рухнула внутренняя галерея. Мы пойдем туда.
Он провел Беннинга к небольшой боковой двери. За ней оказались развалины и обломки. Огромные каменные блоки упали, обрушился и главный свод, теперь над головой зияло открытое небо. Но внутренние арки стояли по-прежнему, сохранились кое-где и стены галерей, украшенные удивительной резьбой. Главный зал, подумал Беннинг. Он мог вместить не меньше десяти тысяч человек. В его дальнем конце, в тусклом, кроваво-красном свете Беннинг разглядел трон. И изумился, почувствовав, как при виде этого запустения в нем поднимается гнев — неукротимый, яростный.
Сохмсей быстро шел впереди, и Беннинг следовал за ним, пробираясь между каменными завалами. Они миновали разрушенную галерею и оказались в низкой пристройке, выходившей на озеро. Беннинг догадался, что здесь находились личные апартаменты Валькаров. Пристройка довольно хорошо сохранилась; видимо, ее поддерживали в пригодном для жилья состоянии. Тут было чисто, заботливо прибрано; обстановка, сверкавшая металлическими орнаментами, казалась неповрежденной.
— Мы все сохранили, — сказал Сохмсей. — Мы знали, что придет день и ты вернешься.
Беннинг медленно брел по пустынным комнатам. Здесь еще сильнее, чем в городе, ор ощутил поступь тысячелетий, груз гордости и традиций, неизгладимый отпечаток тех, кто когда-то жил здесь, владел этим дворцом, этим городом, миром, Вселенной… Картины, странные безделушки, собрания причудливых вещиц с иных планет усилили это чувство. Сокровища, забытые и заброшенные всеми, кроме охранявших их арраки… Их вид наводил грусть…
Из высокого окна обширного покоя открывался, вид на озеро. Обстановка, теперь слегка запущенная, была богатой, но без излишеств: книги, карты — обычные и звездные, — модели кораблей, машин.
Массивный стол, и рядом с ним старое кресло. Беннинг опустился в него, потертая кожа слегка скрипнула и привычно просела. Покой охватил его. Сквозь распахнутую дверь он увидел в другой комнате высокое ложе, на пурпурном пологе которого был изображен символ солнца. На левой стене между книжными полками висел портрет человека в полный рост. Его портрет.
Он вздрогнул от ужаса. Он чувствовал, как Нейл Беннинг начинает исчезать, словно стягивает маску, скрывающую другое лицо. Вскочив, он отвернулся от портрета, от привычно удобного кресла, от ложа с пурпурным пологом. Он с трудом удерживал Нейла Беннинга. Он вышел на террасу за окном, где мог дышать свободнее и думать яснее.
Сохмсей последовал за ним. Беннинг смотрел на темнеющее в красных сумерках озеро, и Сохмсей заговорил:
— Ты пришел домой, как когда-то твой отец, и стража возликовала, ибо многие поколения наши повелители отсутствовали и мы были так одиноки.
Одиноки? Странный пафос этих слов тронул сердце Беннинга. Эти разумные пауки, что хранили верность своим властителям — Валькарам, сонмы мертвых тысячелетий, миновавших со дня падения Империи, ждали их в руинах древнего мира, ждали и надеялись. И наконец Валькар вернулся. Рольф рассказывал ему, как отец Кайла возвратился в Город Королей, на планету, которую другие в страхе избегали, чтобы его сын вырос, помня о былом величии.
— Господин, — продолжал своим свистящим шепотом Сохмсей, — в ту ночь, когда ты родился, твой отец положил младенца в мои руки и сказал: «Поручаю его тебе, Сохмсей. Будь его тенью, его правой рукой, его щитом».
— Так оно и было, Сохмсей.
— Да, после смерти твоих родителей я заботился о тебе. Я ненавидел даже Рольфа… он мог учить тебя человеческим искусствам, а я нет. Но сейчас, господин, ты другой…
Беннинг взглянул на него.
— Другой?
— Да, господин. Твое тело то же самое, но разум другой.
Беннинг вгляделся в странные темные зрачки, нечеловечески мудрые любящие глаза, и дрожь пробежала по его телу. Но тут сверху послышался свист. Он поднял голову и увидел сверкающую искорку, пересекающую огромный диск Антареса, она быстро снижалась к западу. Искорка росла на глазах, превратилась в корабль и скрылась за дворцом. Беннинг знал, что корабль опустился на плато.
Ему стало холодно, очень холодно, словно сумрачное озеро дышало морозом.
— Сохмсей, ты не должен говорить другим, что мой разум изменился, — прошептал он. — Если они узнают, меня убьют.
Еще один корабль промчался к плато. И еще один. Быстро темнело.
— Они не узнают, — сказал Сохмсей.
Беннингу по-прежнему было холодно. Эти арраки — не обладают ли они какими-нибудь парапсихологическими способностями? Может быть, благодаря им Сохмсей ощущает, что он — не Валькар?
