— Как же неудобно пить, когда у тебя на голове надета эта штуковина — нейрокомплекс… — посетовал он. — Чуть фляжку мимо рта не пронес. Даже занюхать нельзя — обоняние-то заблокировано. Вкусовые рецепторы, правда, тоже, но глотку дерет, и ладно… Хорошее виски. Жаль, не могу тебя угостить.
— Неужели тебя никто не контролирует? — полюбопытствовал я. — Не боишься, что будут неприятности?
— Попробовал бы кто без спроса войти ко мне в апартаменты! — заносчиво ответил Мануэль Васкес. — Даже Чарльз Адамс — председатель совета директоров корпорации, и тот не имеет права беспокоить меня на службе. У меня в апартаментах спокойнее и тише, чем в лаборатории точных измерений. Хотя не исключаю, что «Терра» уже понатыкала здесь всяких следящих устройств. Особенно после всего случившегося… Ты только подумай, они стали мне угрожать! Знают же прекрасно, что будет, если вывести меня из себя, а сами такое вытворяют! Я и без того был расстроен по поводу башни, а тут еще Мэддок и Адамс со своими претензиями… Я сразу смекнул: раз эти господа настолько осмелели, значит, не все так просто. Васкес не кретин! Они просто решили спровадить меня в отставку! А это значит, конец моему миру! Мы с тобой, Шульц, живем в последние дни гребаной Помпеи! Скоро в Терра Нубладо наступит полный Армагеддон, я тебе отвечаю! Все ублюдки-игроки переселят свои поганые души в райскую Терра Олимпия, а нам с тобой суждено кануть в безвестности. Мне — в отставку, пропивать заработанное. А тебе и вовсе в никуда!
— Что значит — в никуда? — оскорбился я. — Хочешь сказать, что я не заслужил себе теплого местечка под райским солнышком?
— Ты как никто другой заслужил себе право на райскую жизнь! — с жаром уверил меня Тенебросо. Похоже, в реальности его порядком развезло от выпитого. — Но этот чистоплюй Морган Платт, этот проклятый Гамма-креатор, таких, как мы с тобой, даже за людей не считает! Ты бы видел его рожу, когда однажды я попросился погулять по его Терра Олимпии! Позеленел, ногами затопал, заорал: «Никогда, слышите — никогда! — вы, сеньор Васкес, не будете топтать своими тюремными башмаками мои хрустальные грезы!» — и дальше в том же духе. Платт — полный шизофреник, поверь мне. Но псих с такими гениальными фантазиями, какие мне и под ЛСД не пригрезятся. Гамма-креатору тоже известно, какие башмаки ты, Шульц, носил в реальности. Неужто полагаешь, «Терра» позволит этому чокнутому гению впасть в депрессию из-за того, что ты начнешь разгуливать по его миру? Если «Терра» вдруг придется выбирать, чьей жизнью пожертвовать — Проповедника или Гамма-креатора, — лично я не дам за твою и ломаного цента…
Речь Мануэля Васкеса больше походила на пьяный бред, но, как гласила народная мудрость: что у трезвого в голове, то у пьяного на языке. Несмотря на то, что язык Тенебросо уже сильно заплетался, я не воспринял прогноз Бета-креатора касательно моей судьбы как шутку. И пусть прогноз этот не сулил мне ничего хорошего, я не собирался кусать локти из-за того, что в реальности с меня снимут нейрокомплекс и снова погрузят в коматозный сон. Разве только…
Анабель Мэддок. Девушка, которая, подобно мне, обрела в симулайфе полноценную жизнь. Только здесь мы с ней чувствовали себя настоящими людьми. Может быть, именно это обстоятельство и роднило наши души? И осознание того, что, вероятно, вскоре нам придется распрощаться, было весьма болезненным.
Странное и незнакомое ощущение — предчувствие близкого расставания. Даже когда Арсений Белкин покидал Россию, он не испытывал ничего подобного. Тогда я был убежден, что начинаю новую жизнь, ради которой следовало начисто порвать с прошлым. Даже с той его частью, вырвать которую из сердца было не так-то легко. Но я вырвал. Решительно, с болью и кровью, как вырывают при необходимости пассатижами больной зуб. Оставил на причале прошлого все: близких, бывших друзей, родные края. Теперь я понимал, почему без проблем пережил это. Не деньги, лежащие на моем счету в швейцарском банке, и не заманчивые перспективы на будущее были тому причиной. Просто в душе, где-то на подсознательном уровне, я чувствовал, что непременно вернусь домой. Через десять, через двадцать лет, но вернусь. Вероятно, совсем другим человеком — повзрослевшим, солидным, с чистой репутацией, отмытой годами честной жизни… В общем, таким, какому будет уже гораздо проще заслужить прощение. Я почему-то верил, что родители обязательно доживут до этого знаменательного события.
Сегодня, после всего сказанного Тенебросо, во мне присутствовала иная уверенность. Учитывая годы, проведенные мной без движения на больничной койке, было несложно предсказать, сколько времени я еще протяну. Удивительно, что я вообще дожил в своем полумертвом состоянии до пятидесяти пяти лет. И потому угрожающее мне отключение от симулайфа я рассматривал как собственную смерть. Теперь уже самую что ни на есть настоящую. Единственное, что утешало, — смерть намечалась безболезненной, а такая «привилегия» выпадала не каждому неизлечимому больному. Как и Терра Нубладо, я доживал свои последние дни, и вскоре нам обоим предстояло кануть в небытие.
Что ж, пусть хотя бы эти последние дни я проведу вместе с Анабель. Не следует рассказывать ей о встрече с Тенебросо и его мрачных прогнозах. Так будет проще, когда настанет момент расставания. А он все равно настанет рано или поздно, независимо от того, прав окажется Бета-креатор или нет.
«Помни о смерти»… До недавнего времени я прекрасно помнил о прошлой смерти, но редко задумывался о будущей, поскольку жил по принципу «двум смертям не бывать…». Оказывается, я ошибался. В моем случае эта утешительная присказка должна была звучать так: «Больше двух смертей не бывать…» Правда, в отличие от первого варианта, второй меня уже не утешал…
— …Только я был в Терра Нубладо твоим другом! Да что там другом — самым настоящим братом! — продолжал Мануэль Васкес, в очередной раз выдержав паузу, в ходе которой, похоже, снова принял на грудь. Речь изрядно захмелевшего Бета-креатора стала сбивчивой и эмоциональной. — Благодаря мне ты коптил здесь небо все эти годы! Я знал, что ты за тип, еще до того, как «Терра» выпустила тебя в мой симулайф. Но ведь не закричал же: «Эй, ублюдок, ты недостоин топтать мои грезы!» Наоборот, я разделил их с тобой по-братски и даже гордился тем, что Проповедник Шульц принадлежит к нашему роду-племени! Пусть тебе и приходилось фактически подчищать за мной грязь. Однако, несмотря на это, ты стал в моем мире великим человеком! Тебя боялись и уважали, как наверняка не боялись и не уважали при жизни! Я был богом Терра Нубладо, а ты — моим избранным! Я и ты — соль этого мира, и никакая гребаная «Терра» не сможет принизить наше достоинство! И сегодня о нас с тобой вытирают ноги — вот она, благодарность за то, что мы заработали для этих мерзавцев миллионы! Да и плевать нам на них! Главное, наш мир будут помнить. Он был по-настоящему реален, не чета сопливой сказочке Моргана Платта, которая, я надеюсь, осточертеет всем уже через полгода. И когда это случится, тогда-то наш труд и оценят по достоинству. Только поздно окажется, поскольку ни Васкеса, ни Шульца уже не будет в той поганой реальности, где правят такие поганые законы! Мы с тобой уйдем в историю вместе с Терра Нубладо, и о нас сложат легенды! Вот за это я, пожалуй, и выпью напоследок! Но сначала я хочу, чтобы ты сказал мне спасибо! За все хорошее, что ты видел в моем мире. Просто спасибо — большего мне от тебя не надо… А?! Что там за вопли? Кого это, черт побери, сюда несет? Что за мерзавцы не дают мне спокойно поговорить с хорошим человеком!..
