Поднапрягшись, Якадзуно вспомнил, что перед тем, как попасть сюда, он находился на Земле, в санатории СПБ, он туда прилетел за компанию с Анатолием, а потом Якадзуно попросил выпустить его оттуда, его посадили в самолет… или нет…
Краем глаза Якадзуно заметил неясное шевеление, он взглянул в ту сторону и его сердце дало сбой. К нему шла Лейла, та самая Лейла, только сейчас она была почему-то одета в кимоно и таби и выглядела в точности так, как тогда, когда ему было пятнадцать лет, а ей тринадцать. Сейчас ей, стало быть…
Якадзуно разобрала злость. Эти уроды поместили его душу в виртуальную тюрьму, а теперь послали ему парламентера в облике той, которая когда-то была для него самым светлым образом во всей Вселенной… да и сейчас, пожалуй, тоже. Вряд ли они могли сильнее поглумиться над душой Якадзуно.
Едва эта мысль оформилась в мозгу, как он понял, что она дурацкая. Никто не хочет над ним глумиться, просто виртуальная среда, в которой находится Якадзуно, работает в режиме максимальной адаптации. Ну-ка, проверим…
Якадзуно повернулся направо и увидел маленький японский домик, дверь которого почему-то была выкрашена в красный цвет. Под взглядом Якадзуно она стала черной.
— Только не надо продолжать, — сказала Лейла, и от звуков ее голоса (тот самый божественный голос!) у Якадзуно защемило сердце. — Давай лучше немного побудем в цветном мире.
Якадзуно взглянул наверх. Лейла ойкнула:
— Не трогай солнце, пожалуйста!
— А почему? Не желаешь посмотреть, как солнце становится черным? Это будет забавно.
— Это будет неприятно.
— А мне приятно торчать здесь?
— Это зависит только от тебя. Ты ведь в режиме демиурга, все, что ты видишь, построено твоим воображением. Ты не обязан превращать свою вселенную в ад.
Свет померк и приобрел красноватый оттенок. Запахло серой. Якадзуно подавил навязчивое желание взглянуть наверх. Он решил, что лучше не видеть то, что сейчас освещает его мир, потому что иначе здесь может сформироваться самый настоящий ад в самом прямом смысле этого слова. Подул ветер, лепестки яблони закружились слепящим смерчем, а когда смерч утих, Якадзуно увидел на горизонте светящийся океан, наполненный низкотемпературной плазмой, и в этом океане ослепительным бриллиантом сверкал серебряный парус.
— Вот так лучше, — заявила Лейла. — Только не стоит достраивать этот ряд образов. Целлулоидные говорящие глаза… фи!
— Кто ты? — спросил Якадзуно.
Лейла посмотрела на него как на идиота.
— Разве ты еще не понял? Я — порождение твоего подсознания, результат визуализации, произведенной твоим воображением.
— Я не об этом спрашиваю. Я спрашиваю, кто ты на самом деле, там, в реальном мире.
— Какая разница? Я просто пришел сделать тебе предложение.
Якадзуно рассмеялся истерическим смехом. Тот, кто сейчас с ним разговаривает, даже не понял, какого пола тело, в котором он сейчас находится. Топорная работа.
— Сильно спешишь? — предположил Якадзуно.
— С чего ты взял? — удивилась Лейла.
— Так, догадался. Ну, давай делай предложение.
— Ты должен согласиться на психоблок.
— Я никому ничего не должен.
— Решать тебе, но если ты не согласишься, ты проведешь здесь очень много времени.
— А если соглашусь?
— Сможешь вернуться на Деметру либо на Гефест, либо остаться на Земле.
— А в чем состоит психоблок? Погоди, я сам сейчас догадаюсь. Я не должен никому рассказывать про все те вещи, которые узнал, когда… ну, ты понимаешь.
— Да, именно так.
— И все?
— И все.
— Можно задать нескромный вопрос?
— Конечно.
— Почему вы меня просто не пристукнули?
— Хочешь получить честный ответ?
— Конечно.
— Просто на всякий случай.
— М-да…
— Ну что, ты согласен?
— Я должен подумать.
— Подумай. У тебя будет много времени.
10
Анатолий проснулся в удивительно хорошем настроении. Нервное напряжение последних месяцев куда-то улетучилось, на мгновение даже показалось, что все, что было раньше, просто дурной сон. Он снова почувствовал себя сильным и уверенным в себе, таким, каким был до тех пор, пока не начались эти чертовы приключения.
Хорошо бы сейчас снова попасть на Деметру, только не на ту Деметру, с которой он уехал, а переместиться лет на пять в прошлое или в будущее, когда все напасти либо еще не начались, либо уже закончились. Встретить Полину, завалиться с ней в постель дней так на несколько…
Анатолий открыл дверь спальни, вышел в коридор и столкнулся лицом к лицу с Полиной.
— Привет! — сказала она.
Странное дело, она совсем не удивилась этой невозможной встрече.
— Как ты здесь оказалась? — спросил Анатолий. Полина посмотрела на него как на идиота.
— Ты еще не догадался? — спросила она. — Ну ты даешь! Хотел бы я иметь такую уравновешенность. И тут до Анатолия дошло.
— Виртуальность? — спросил он. — Режим демиурга? Я в виртуальной тюрьме? И что от меня нужно? Сейчас попробую угадать… Психоблок?
— Приятно поговорить с умным человеком, — удовлетворенно улыбнулась Полина.
К этому времени она потеряла большую часть индивидуальных черт и воспринималась сознанием Анатолия не как Полина, а как нечто абстрактное, похожее на Полину, но ею не являющееся. Такое бывает только во сне или в виртуальности, когда ты смотришь на что-то или на кого-то и не можешь различить ни одной мелкой черты, ты просто знаешь, чем является объект, а подробности — кого они интересуют? Идиотское чувство. Впрочем, когда ты домысливаешь абстрактный образ настолько, что принимаешь своего врага за свою подругу, чувство не менее идиотское.
— Мы предпочли бы, чтобы ты сознательно принял нашу сторону, продолжало нечто, похожее на Полину. — Сейчас решается вопрос о границах твоего допуска. Если он будет решен положительно, тебя допустят к некоторым докумен- там, которые помогут тебе принять правильное решение. А если нет, то вариантов немного — или психоблок, или вечная виртуальность.
— Вечная?
— Скажем так, потенциально вечная.
— Ну-ну. Кстати! Хочешь, я угадаю, чем сейчас занят Якадзуно?
— А чего тут угадывать? Он находится в этом же самом мире и занят тем же, что и ты. Судя по данным, которые от него поступают, он в полном расстройстве.
— Неудивительно. Я могу к нему пройти?
— Запросто. Прямо сейчас пойдешь?
— Это подождет. У меня есть еще одно срочное дело.
С этими словами Анатолий схватил Полину за руки и провел подсечку. Анатолий обратил внимание, что Полина перестала быть абстракцией, похожей на Полину, она стала самой настоящей Полиной. Это хорошо, это сигнализирует о том, что с самообладанием у Анатолия все в порядке, и не важно, что всего неделю назад он всерьез полагал, что находится на грани сумасшествия.
