— Никакого движения, — протянул Ким. — Точно ли? «Винт» мог и не поймать движений, если они очень медленные. Все равно что снимать рапидом черепаху.
— После вспышки сверхновой прошел миллион лет или даже меньше, — Базиола пустился в объяснения с удовольствием. Ким сейчас повторял его собственный ход рассуждений, и Базиола чувствовал себя путником, ступившим на твердую почву и помогающим другу преодолеть топкое место. — Это очень короткий срок для цивилизации. И если она действительно возникла и развилась так быстро, то не может быть и речи о таком медленном темпе жизни. Нельзя за месяц построить дом, если тратить по неделе на переноску каждого кирпича. Эта идея не прошла.
— А какая прошла? — кротко спросил Ким.
— Никакая, — буркнул Базиола. — Решено послать еще один «Винт» в следующий период молчания пульсара.
— Очень милая стратегия — прямо из учебника, глава «Как не нужно вести исследования».
— Другие стратегии и вовсе бездарны.
— Пойду, — Ким поднялся со скамейки. — У меня процедуры, Джу. Пока. Звони и заходи. Да… Какой смысл лететь в период молчания?
— Эй, послушай, — изумленно сказал Базиола вслед Киму. Тот шел широким шагом и не обернулся.
* * *
Сандра была дома, и на столе стоял торт, его любимый, с яблоками. Базиола поцеловал жену, подбросил к потолку Леона и ушел к себе в кабинет.
Методика открытий. Базиола не следил за последними наскоками Кима на эту бесперспективную проблему. Не будучи ретроградом, он допускал, что Яворский в чем-то может оказаться прав. Научиться предсказывать, какое именно открытие и в какой области науки будет сделано завтра или через год. Базиоле это не нравилось. Где романтика? Сам смысл поиска в науке? Не будет ли все это потеряно? Дело философов — ответить.
Впрочем, отбросим пока философию. «Какой смысл лететь?»— сказал Ким. Конечно, можно позвонить и спросить. Прижатый в угол, Ким скажет все, что думает о Кратове-1. Но это будет означать, что Базиола капитулировал.
Пойдем по цепочке. Противоречие: жизни нет, но она есть. В недоработанной методике Яворского, насколько ее знал Базиола, существовали десятки приемов, с помощью которых Ким избавлялся от научных противоречий. Перебирать приемы, не зная, какой нужен сейчас, — все равно что решать задачу дедовским методом проб и ошибок. Ким действовал не так, он знал, когда какой прием применять. И решил задачу на глазах у Базиолы, и не сказал решения, шельмец, чтобы к нему обратились опять. Чтобы Базиола выбросил белый флаг. И ведь знает, что так и будет. Не станет Базиола посылать второй зонд, если есть хоть полмысли о том, что полет не нужен.
Сандра вошла, тихо присела на подлокотник кресла. Базиола очнулся от раздумий.
— Сандра, милая, — сказал он, — шесть лет назад я сделал гениальное открытие, и его почему-то не проходят в школах. Я открыл, что есть ты. Это было неожиданно и непредсказуемо. И так здорово, что я до сих пор не очнулся. А твой хороший знакомец Ким Яворский утверждает, что любое открытие можно предсказать. Разве можно было предсказать то, что мы с тобой открыли друг в друге?
— Это тебя и заботит? — серьезно спросила Сандра. Базиола кивнул.
— Наверно, можно было, — сказала Сандра, подумав. — У каждого человека складываются определенные представления о спутнике жизни, и если эти представления совпадают… Общность установок, как говорят психологи…
— Подумай, что ты говоришь! — Базиола вскинул руки. — И это — женщина, непредсказуемое существо!
— Противоречивое, — сказала Сандра, — но почему непредсказуемое?
— Извини, родная, — пробормотал Базиола, — я должен подумать…
Сказать, через все барьеры проламываясь: жизнь есть на планете Кратов-1, мы видим ее, но не верим тому, что видим. Нельзя посылать зонд, а время идет, и пульсар начнет очередной цикл активности, и придется опять ждать…
А собственно, почему? То есть как — почему?.. Есть вещи очевидные, есть аксиомы, инерция мысли здесь ни при чем. В периоды активности потоки гамма-лучей убийственны…
Стереотип, подумал Базиола. Сломаем эту аксиому. Допустим, что жизнь только тогда и существует, когда есть этот режущий все нож излучения. Но… Нет, нет, додумай, может это и пустой ход, но додумай. Стоит перевернуть основную аксиому, и тогда…
* * *
— Как рука? — спросил Базиола.
Ким ударил кулаком по скамье, вроде и не сильно, но доска переломилась пополам.
— Придется чинить, — злорадно сказал Базиола.
— Вернусь из полета, починю.
— Собираешься лететь?
— Да, к звезде Кратова. Ты ведь это собирался мне предложить?
— Твоя проницательность иногда действует на нервы…
— Ладно, Джу, — примирительно сказал Ким, — меня замучило безделье, характера это не улучшает, ты уж потерпи. Вернусь — буду другим человеком. Ты пришел за решением?
— Не нужно мне твое решение. Комитет постановил лететь в период активности пульсара. И предложил тебе возглавить экипаж. Без людей, впрочем, одни роботы.
— Я привык один, — сказал Ким. — Значит, ты все-таки понял, в чем разгадка?
* * *
Смотреть на пульсар было невозможно, унылое чередование вспышек, бесконечное и ритмически точное, угнетало. Ким чувствовал, как уходит сознание, завораживающе раскрываются объятия, и ты падаешь, падаешь… Только раз попробовал Ким посмотреть в «лицо» звезде и больше не делал этого.
Корабль летел со стороны полюса, но отголоски бурь доходили и сюда. Ким был доволен. Не тем, что подтвердилась его идея, в ней он не сомневался. Ким думал о том, как верно он выбрал профессию. Еще на первых курсах возникла дилемма: летать или прогнозировать? Трогать своими руками шершавые камни на чужих планетах или, сидя в кресле и глядя в синюю глубину земного неба, предсказывать, что произойдет в науке завтра и позднее. Он умел и любил делать и то, и другое! Только теперь, пристегнувшись ремнями и не оглядываясь больше на оставшуюся за кормой звезду Кратова, Ким решил, что это противоречие желаний и было, наверно, тем постоянным ускорителем, что не позволял ему успокаиваться, вечно толкал на странные поступки.
Человек обязан иметь сразу несколько профессий. Базиоле, старому другу, выпала в жизни слишком прямая дорога: контактист-кибернетик, член комитета, председатель. Инерция возникает именно на прямом пути, кажется, что ее нет, но скорость набрана, и уже не свернуть без помощи, без толчка извне.
Пульсар бушевал, и Ким вел съемку издалека, с расстояния шестнадцать миллионов километров, где еще можно было работать, не рискуя своей драгоценной жизнью. Одна камера снимала Кратов-1 в те мгновения, когда «нож» гамма-импульса не касался поверхности. Снимал, не сканируя, как «Винт», а в режиме наведения, упершись в одну, избранную Кимом наугад, точку вблизи полюса. Первая серия кадров — неподвижность. Вторая — неподвижность. Третья — тоже. Но в первой серии неподвижный механизм (или существо?), похожий на экскаватор, направил ковш вверх. Во второй серии — чуть вбок. В третьей…
