лишь побочная ветвь, Ракшаса Дир Галланд. Ни чета ей. И любое твое непозволительное отношение, это плевок в меня. Ты так хочешь этого? Я настолько не имею значения для твоей особы?
Она отрицательно помахала головой.
— Это вовсе не так. Я очень сильно уважаю тебя и весь род Кол.
— Чудно! — закончил он с рабочей улыбкой.
То, как быстро он сменил гнев на милость, ещё сильнее напугало девушку. Она замялась, отсев подальше.
«Что на него нашло? — подумала Ракшаса. — Эта девчонка совсем испортила его. Знал бы он, какой ужас она сотворила с теми парнями, ни за что бы не стал с ней водиться».
***
Несколькими днями ранее.
В тот день Розу сделали дежурной по классу, она осталась после уроков, чтобы прибраться. Практика физического труда была в почёте среди аристократов, поэтому была обязательной для всех, не взирая на статус. Розалия убиралась и мельком услышала разговор трёх парней на три класса старше.
— Да этот Симон ничего из себя не представляет, только кичится происхождением! Всё, что он может это соревноваться с девчонкой и радоваться, что обошел её.
— Жалкий же он парень.
— Тише ребята, смотрите.
В проходе они увидели Розу, сжимавшую в руках швабру.
— Это не дочка семьи Бен Кильмани? — прошептал он, а после обратился к ней. — Вы всё слышали, верно? Вы ведь тоже согласны. То, как он обходится с Вами просто низко. Вы же девушка, а он соревнуется с Вами как с равной, не взирая на то, насколько Вы хрупкое создание. На мой взгляд, он просто поднимает себе самооценку за счёт Вас. Вы не берите его выходки в голову.
Но его слова лишь сильнее распылили сердце юной особы.
— Думаете, я позволю Вам унижать моего друга прямо у меня на глазах? — пробубнила себе под нос.
Она взяла швабру, словно меч, и быстрым движение нанесла три удара, отчего старшие ребята свалились на пол. А после громогласно добавила:
— Не смейте недооценивать меня и моего соперника!
Года продолжали идти, и каждый день укреплял дух соперничества между Розалией и Симоном. Понемногу и Ракшаса смогла вписаться в их компанию. Пусть они с Розой недолюбливали друг друга, но у них получилось найти общий язык.
Так прошло ещё пять лет. Нашим героям было уже по семнадцать.
Стояла осень, весьма прохладная. Совсем скоро должен был выпасть первый снег, а это значило, что не за горами зима, которая в Артее отличалась чарующей красотой. Полным ходом шла подготовка к проводам осени и встречи зимы. Это мероприятие корнями уходило к пророку Григорию. В Откровение человеческом писалось:
«Иногда я прихожу к мысли, что всё в нашем мире отражение стадий человеческого бытия. Так весна есть расцвет, цветение, зарождение всего сущего. Весну мы почитаем, жаждем её прихода, словно само воплощение жизни. А смерть в быту мы склоны презирать, бояться, считать уродливой и мерзкой. Смерть убивает, отнимает, лишает этот мир красоты. Но зима, по сути своей отражение самой смерти, её мы пусть и опасаемся за её дикий нрав, но при этом признаем ту красоту, что она приносит. Быть может, мы просто пока не дозрели до того, чтобы понимать красоту смерти, как понимаем красоту зимы. Не дозрели, чтобы увидеть то, что скрывается за тонкой гранью жизни и смерти».
Анимологи сочли, что это один из путей совершенствования души: созерцание зимы и понимание через неё сути смерти. Поэтому жители нового мира взяли за традицию праздновать приход зимы и назвали это «зимней жатвой», то есть сбором всех накопленных измышлений под конец цикла.
Каждый класс по-своему проводил этот праздник. Среди научного сообщества было принято делиться своими исследованиями между коллегами и не только. Жители Центра и Рабочего районов устраивали пиршества на улицах по вечерам, а днём ходили в учебные заведения, церкви, музеи, где им проводили лекции. Это было своего рода днём просвещения для тех, кто ещё не «креп душой». Для иных же — аристократов — жатва была той возможностью, где они могли доказать свою добродетель. И за соблюдением этого правила «добродетели» следила аристократическая юстиция.
Бен Кильмани совместно с Кол Галландами долгие годы проводили дни жатвы вместе. Эта привычка завелась со времён школьной дружбы между Пьером и Густавом. А теперь её переняли и их дети. Ракшаса вместе с Розой вышли на прогулку по улицам Аристократии. Им наказали выбрать украшения для скорого бала в поместье семьи Симона, а также найти достойного кондитера и ресторан, который предоставит ассортимент блюд гостям. Сам же Симон остался дома, его вызвал отец обсудить некое семейное дело.
— Мне кажется, ты оделась слегка не по погоде, — заявила Роза, укутавшись в меховой полушубок.
— Аристократ в любую погоду должен выглядеть по последнему писку моды, моя дорогая Розалия.
Ответила Ракшаса, разгуливая в мёрзлую погоду, в шикарном сапфировом платье. Дул ветер, но она всё равно распустила золотистые волосы и спрятала их под шляпкой с короткими полями. Все дела они уже закончили, и Ракшаса настояла устроить поход по магазинам. Розу подобное несильно привлекало, подруга уговорила её в необходимости пополнения гардероба.
— Как скажешь, милая. Только не навернись на своих шпильках, а то я тебя не донесу.
Они обе выросли в прекрасных девушек, и возраст сгладил былые разногласия. Детские ссоры и шуточки остались позади, теперь статус не позволял им вести себя по-прежнему беззаботно. Ракшаса осознала, что её подруга — наследница великой семьи, как это поняла и сама Роза. Они всё больше впутывались в политические дрязги, полностью принимая свою роль в них в недалеком будущем. Однако их трудно было назвать лучшими подругами, легкие колкости девочки могли отпустить до сих пор. Если мягко выразиться, они смирились с тем, что им придется друг друга терпеть.
— Это ты так намекаешь на мой лишний вес? — задиристо высказалась Ракшаса.
— Это я намекаю, что слякоть.
— Вздор, никакая слякоть не пробле-е-ема! — вытянула она, поскользнувшись.
— Ну-ну, послушай умного и поступи наоборот, твой девиз по жизни, видимо, — Роза успела ловко схватить подругу и уберечь её от лужи.
— Ах, спасибо. Но комментарий могла бы оставить при себе. Не зря тест выдал, что тебе нужно поработать над манерами, — пыталась уколоть Ракшаса.
— Откуда ты?! Сима… — раздраженно пробубнила Роза. — Я этому обалдую ведь по секрету рассказала. То без языка, то как помело.
— Не вини его, вино всем язык развязывает.
— Так ты с ним ещё и пила?! Что ты ещё успела с ним сделать?
— Всё то тебе расскажи, — по-детски, ответила она. — Ах,
