Ох уж это "но", подумал я, остановившись. Взять бы и овеществить бархатную победу. А что? Все в этом мире было сначала кем-то придумано, игриво толкнула меня Рэй. Ближайшая скамейка затаилась в тени старой туи, свет фонарей обтекал ее стороной... Подожди, не отвлекайся, одернул я себя.
Не так чтобы Жилов согласился, не было такого. Посмотрю, сказал он, и решу на месте, заключать ли договор на ненаписанную книгу. И тогда дружище Эмми, прослышав, что русский друг Максим все-таки отправляется в эту страну, устроил прощальную встречу. С глазу на глаз, никого лишнего. Он попросил бывшего оперативника разыскать его возлюбленную, канувшую в здешнем соленом воздухе. Конфиденциально. А уж разыскав - передать девушке его искренние извинения и сказать, что он на коленях умоляет ее вернуться. Просьба была несколько необычной, и вовсе не потому, что брошенным мужчиной был глава Верховного Совета Евразии, а потому, что возлюбленную звали Рэй. Агент-вундеркинд, она же - перебежчик, предатель, двойная звезда. Впрочем, простодушный Эммануэл не скрывал ее послужной список, да и с какой стати это скрывать? Давай портрет, потребовал Жилов. А портрета нет, сконфузился Эммануэл. Ни изображения, ни вообще хоть сколько-нибудь внятной информации об агенте по имени Рэй - все стерто. Она исчезла бесследно, уничтожив память о себе с параноидальной тщательностью профессионала, не пощадив данные домашней телеметрии всех резиденций, где бывала. Фоторобот, не сдавался Жилов. Хотя бы рисунок! Э-э, восклицал товарищ генеральный секретарь, она без маскировочной оболочки по гостям не ходила, только в моей спальне вторую кожу сбрасывала, никто ее мордашки не видел, а из меня - какой художник? И вообще, кому доверишь фоторобот делать? Так что, Максим, ничего тебе, кроме просьбы и самых добрых пожеланий...
Зачем Рэй так поступила, и почему Эммануэл развел вокруг ее исчезновения такую бодягу? "Никому не доверишь". Получается, он все знал?
Ну, не все, конечно. Однако с Рэй был знаком близко, источник информации - под боком. Под мышкой. Может, девочка болтает во сне? Так или иначе, но якобы простодушный Эмма неплохо ориентируется в том, что происходит в чудесной стране, - это факт. Ему вполне могли донести, что Покойник к Жилову неровно дышит. То же самое, очевидно, донесли и Эдгару. Оба стратега понимали, что неуловимый Покойник ловится на Жилова, и оба они использовали известного писателя втемную. Так кто из вас на самом деле организовал это путешествие, этот тринадцатый круг рая?
Эммануэл почему-то был уверен в Жилове. Их и правда многое связывало. Да вот хотя бы то, что Генеральный по молодости тоже был космолазом, бойцом службы спасения, поучаствовавшим, как выясняется, в разгребании золы на месте сгоревшего "Сита"... но долой прошлое, шагаем в будущее. Итак, чем мы ответим Эммануэлу? А мы, наоборот, не будем его использовать, ни втемную, ни в открытую! Таков наш ответ.
Я чуть не расхохотался. Страшна была придуманная мною месть...
Рядом семенил очередной юродивый, искательно заглядывая мне в глаза. На груди его болталась здоровенная табличка: "ПРОТИВ КАТАСТРОФЫ ТЕЛА".
- А я скажу, что я просто жить хочу! Если отторгаешь хоть что-то вокруг, значит отторгнут и тебя. Порвешь ниточку, связывающую тебя с Богом, и выпадешь из самой совершенной из систем. Это мучительная, растянутая во времени гибель. Так почему человек вечно с чем-то не согласен в своей жизни! Почему среди тех семи инстинктов, которые вложил в нас Создатель, не нашлось места самому важному - инстинкту покорности судьбе?
Последнюю фразу человек выкрикнул, конвульсивно дергаясь.
- Вы мне? - спросил я его миролюбиво. - Я ведь согласен. Но чтоб покориться судьбе, разве не надо ее ощутить? Побороться с ней...
- Вы простите, я наблюдал за вами, - тут же сбавил он обороты. - Я слышал, как вы разговаривали с "юным натуралистом", - он не сумел скрыть презрения. - А потом вы разговаривали с бодрецами. Потому я и посмел к вам подойти.
Пожилой кретин, вырывавший страницы из книги, был "юным натуралистом"? В самом деле - "Даосские уроки", "сексуальная энергия"...
- И правильно сделали, что подошли, - сказал я. - К кому еще вам было подходить? Я тоже против катастрофы тела.
Человек на глазах успокаивался. Хоть кому-то мне удалось сегодня помочь.
- Чтобы жить иначе, - доверительно сказал он, - нам нужно было думать иначе. Нужны иные реакции, иные рефлексы. Вероятнее всего, нужны еще и другие инстинкты. Об одном из них я уже упомянул - инстинкт покорности судьбе. Увы, Создатель не предусмотрел для нас возможности жить и думать иначе... Вы кого-то мне напоминаете, не могу вспомнить, кого...
- Есть такие лица, похожие на все сразу, - сказал я. - А вы, значит, утверждаете, что инстинктов - семь штук? По кому считали, по Юнгу?
- По Гарбузову, конечно, - кивнул он. - Я, простите, совсем ведь о другом хотел... Как вам удается так хорошо держаться? Вы на этой аллее, как будто инопланетянин. Не посоветуете что-нибудь?
- Меня долго учили терпеть и отучали думать, вот и весь секрет, пошутил я. - Перед вами - бывший солдат.
Человек изменился в лице.
- Солдат... - выдохнул он. - Как красиво...
Его повело вбок, он сошел с дорожки, уперся своей табличкой в шест с указателем и остался стоять, обалдело повторяя: "Солдат... До чего же красиво...", и я не стал его дожидаться.
Почему Эмма был так уверен в русском друге Максе? Неужели не знает, какой тип женщин тому нравится? Этого не может быть. Или наш стратег просто дурак? Каким был, таким и остался. Может ли быть НАСТОЛЬКО просто? Почему бы нет, если человека раз за разом переизбирают генеральным секретарем. Дурак в кресле председателя - бесконечно удобная величина...
Два молодых подтянутых парня легко обогнали меня.
- А я говорю, на этой стране можно поставить крест, - донеслась из полутьмы энергичная реплика. - Второй попытки не будет.
- Идите вы все в задницу! - ответил оппонент. - Почему вместо "НАША страна" вы вечно говорите "ЭТА страна"? А потом у вас еще хватает совести ныть и жаловаться?
Я посмотрел им вслед. Ни вялости, ни психоза не было в их сильных уверенных голосах. Было остервенение, сжатое в тугую пружину. Я вдруг вспомнил Арно. Я вспомнил, что тотальная "ломка" никак не затронула моего юного друга, и я изумился: почему я подумал об этом только сейчас? Если Арно остался прежним, значит, есть и другие, молодые и здоровые духом ребята, которых не подчинила чужая жизненная сила, и таких, вероятно, немало наберется, а значит, и вторая попытка у этой страны будет, а если потребуется, то и третья...
Сомнения исчезли.
Я специально выбираю скамейку глубоко в тени, чтобы никто не увидел, не помешал. Буквы ложатся на сомкнутые колени. Мир вылечит только чудо, это ясно. Что еще я могу предложить, кроме чуда? Если имеешь возможность, значит, имеешь и право, говорит мертвый Василий. Возьми Буквы в руки, добавь к Ним третью, и увидишь, как крутанутся вокруг тебя звезды...
