Волны.
Они бежали по девичьему телу и грозили обрушиться со стола прямо на него. Огромные, закручивающиеся пенным гребнем шелковистых русых волос.
Отшумели, ударили о край стола, разлетелись фонтанами-всплесками – и уже нет их. Теперь только мелкая рябь слетает брызгами с кончиков пальцев, чтобы еще через мгновенье раствориться в зеркальной поверхности.
И снова волны. Всё больше и быстрее. Шторм усиливался.
Мишка не мог на это смотреть. Слишком реалистично. И отвернуться не мог. Волны пугали, девочка притягивала. Пустота внутри него стала пульсировать и наполняться далеким гулом прибоя. Кожа покрылась мурашками, на глазах выступили слезы.
Прошлое возвращалось.
А юное тело уже изгибается на самом краешке стола, как тонкая ива под напором урагана, то в одну, то в другую сторону. И дрожит каждым пальцем-листочком. В какой-то момент Мишке показалось, что она не устоит, не удержится и ее сдует прямо на него.
Он инстинктивно поднял руки – и девушка-ветер тут же опустилась в его ладони… Изогнулась еще больше, обдала его каскадом волос, обожгла молодостью, свежестью, трепетным дыханием, дурманящим запахом безграничной свободы и упорхнула обратно, чтобы снова превратиться в натянутую струну.
Степ и медленный разворот на триста с чем-то градусов.
Мишка вытер ладонью пот со лба и улыбнулся: только что он снова поймал ветер – первый раз за последние три года – и ничего, не обделался.
– Огонь! – еще один изящный поворот, указание ладонями на Бойца – и руки Энджел уже переплетаются языками пламени. Секунда – и пламя охватывает ее целиком. Теперь уже она вся – огонь. Страстное аутодафе в ритме зажигательного фламенко. Пожарные могут отдыхать.
Жаркая девочка, подумал Мишка. Горячая. Упругая. Слишком яркая для меня. Хотя нет… Девчонка что надо! Просто блеск! Это я для нее слишком тухлый. Так будет честнее. Три года галактического одиночества основательно меня приморозили, и теперь никакой настольный пожар не согреет. Я слишком остыл, меня уже не зажечь. Ты зря стараешься, девочка-волна, девочка-ветер, девочка-огонь… Я безнадежен. Прости. Не могу смотреть на такие краски. Ты слишком ярко горишь…
Но и не смотреть он не мог.
Есть вещи, от которых нельзя отвернуться. И абсолютно неважно, какие тараканы расплодились в твоей голове и как далеко ты убежал от самого себя.
Просто надо смотреть. Вот и всё. Ты должен смотреть. Ты должен. Смотреть.
Или она упадет.
– Асфальт! – Ладони показали на Игоря с Антохой. Руки чуть разошлись в стороны, резкий взмах белыми салфетками – Энджел падает на одно колено, прижимает голову к другому и замирает, вытянув руки назад и вверх. Секунда – и белые салфетки взметнулись вслед за умчавшимися авто. Энджел по-прежнему как изваяние.
Зал взорвался. Отмашку стритрейсерам оценили не только Антоха с Игорем.
Гости повскакивали с насиженных мест и окружили Энджел третьим кольцом.
* * *
Чутье не обмануло управляющего. Танец получился эстетичным. И даже слишком! Энджел завела весь зал. Уже к третьей степ-отбивке гости в едином порыве задавали ей ритм. Тарелки, бутылки, столешницы, бокалы – в ход шло всё, что хоть как-то напоминало ударники. Даже «черепахи» стучали парализаторами по щитам. Барабанщики хреновы!
Управляющий не слышал слов Энджел, но воду, ветер и пламя узнал сразу. Девчонка великолепно танцевала. Даже в сравнении с профессиональными танцовщицами. Почему он не знал об этом раньше? Управляющий попытался развить свои размышления и сделать выводы, но не вышло. Стартовая отмашка белыми салфетками его окончательно добила. Когда салфетки рванулись назад, вслед за умчавшимися авто, управляющий не выдержал – перестал ухмыляться и начал аплодировать. Он повидал много хороших танцовщиц, и его сложно было удивить, но чтобы языком танца показать ночную гонку на короткую дистанцию от самого старта и до финиша?! Это не просто великолепный танец. Это Великая эстетика, стоящая за гранью каких-либо оценок.
* * *
– Воздух! – Руки показывают на Илью…
* * *
Почти совершенство, подумал управляющий, когда началась последняя отбивка. У этого номера только один недостаток – его показали не в Сфере. Ну ничего, мы что-нибудь придумаем…
И зачем так долго аплодировать? Ну хватит уже, хватит…
Он потянулся к микрофону.
– Я попрошу охрану отойти от столика номер пять и больше не беспокоить наших гостей. Энджел вполне контролирует ситуацию и справится сама. Кстати, Энджел, слезай со стола. Или ты ждешь, пока мы пилон установим? Люди пришли смотреть на Сферу, а не на твои приватные танцы. У нас тут приличное заведение. Иди работай!
Управляющий злился, не мог понять причину своей злости и поэтому злился еще больше. Всё из-за танца. Но что не так? Он только что видел чудо, он аплодировал, он восхищался. А потом взял и всё свел до уровня грязных кабацких танцулек. Зачем?
Гости ответили на его речь гулким ропотом и, удрученные, разбрелись по своим столикам, сочувствуя официантке. Управляющий, всегда очень тонко чувствующий настроение публики, на этот раз не попал в струю и «потерял» аудиторию. Первая ошибка за всё время работы.
* * *
– Вот видите – желание сработало! – сказала Энджел Бойцу, когда он снял ее со стола и медленно опустил прямо в туфельки.
– Это было потрясающе! Но вам здесь больше не работать, – ответил Боец и сочувственно добавил: – Получила?
– Всё ради новых гостей!
– Прекрати, уже не смешно!
– Заколку отдай! – грозно сказала Энджел и насупила брови.
– Держи, – улыбнулся Боец, вынимая заколку из кармана брюк.
– Капитан! – закричала Энджел. – Пиджак верните! Ну и фанаты пошли! Голой хотят оставить!
– Чё-то я опять не втыкнул, – заныл Колян, когда Энджел вернулась в отвоеванном пиджаке. – Мишке – два танца, Илье – один, Бойцу – тоже один, пацанам – по половинке, Сереге – эстетическое удовольствие, а что же мне? Я что – хуже всех? Почему же мне ничего, Энджел? Обиделась на меня, да?
– Как – ничего? – удивилась Энджел. – А телепортация водки? Этот фокус был только для тебя. Я забочусь о каждом госте.
Воспоминания о водке вернули Коляну благодушное настроение и отразились на его лице довольной улыбкой.
– Водка – это хорошо! Повторить можешь?
– Посмотрим по поведению, а сейчас мне нужно заменить вам скатерть…
* * *
Управляющий был недоволен. Эстетический шок миновал, способность соображать вернулась, и он понял, что оказался в очень сложной ситуации. Энджел подняла планку, перевозбудила весь зал. И теперь выступление Ольги может не показаться таким уж грандиозным. А понижать градус недопустимо.
